Баргузинский треугольник. Тайна погибшей экспедиции

- Всё ясно, - сделал заключение Василий Михайлович. – Хотя ни черта не ясно. Чем дальше вглубь кругов, тем холоднее температура. Такого физического явления, я в природе не встречал нигде на планете. Очередная аномалия Баргузинской зоны отчуждения. Если в первом круге температура где-то минус пятнадцать, во втором минус двадцать, в третьем минус, предположим, тридцать, то в четвёртом ещё холоднее, пока в центре, в самом маленьком круге не будет градусов шестьдесят, а то и того ниже.

- И там где-то в одном из кругов наши буряты, - дрожа от холода, добавила девушка. - И мы даже не знаем, каково общее количество этих кругов.

Профессор уже принял решение.

Где-то далеко, внутри кругов послышался едва различимый стон. Потом через несколько секунд тихий призывный крик. Сомнений быть не могло: кричал человек.

- Скидывай куртку! - велел он Николаю. – Я иду им навстречу. Они пробыли во внутренних кругах не менее часа. Я пошёл, - он сделал первый шаг внутрь концентрированных окружностей, но тут Губа невольно вскрикнул, показывая за спину профессора. Тот обернулся, готовясь к новым неприятностям.

В туманной дымке, клубившейся над инеем, где-то в тридцати метрах от них, начали обозначаться какие-то смутные движения, словно пляшущие тени в молочной пелене тумана. Слитые очертания фигур двигались медленно, то припадая к земле, то вновь вырастая, становясь больше из-за оптического преломления лучей.

Василий Михайлович перепрыгнул первую окружность и кинулся внутрь. В глазах сразу зарябило, выступили слёзы, в нос и рот ударили потоки морозного воздуха. На одном дыхании промчавшись сквозь первый внешний круг, он тут же перемахнул во второй. Пальцы рук сразу онемели, куртка Губы съёжилась и превратилась замёрзший кокон. Полминуты – и вот уже третий круг. А дальше было как в том молочном тумане, что окружал его со всех сторон.

Семён с Губой, одетые и защищённые одеялами с ног до головы, тут же бросились в пятый круг, свалили на еловые настилы обоих братьев, вытянули хвойные полозья, схватили его самого, кинули сверху, как куль с песком и, не оглядываясь, потащили полозья назад, впрягшись в верёвки, словно лошади в телегу. Всё произошло за каких-то две минуты… и вот уже профессор сидит за первой внешней границей окружности, не чувствуя пальцев в тёплых строительных рукавицах. Рядом на настиле лежат братья, укутанные бесформенной грудой одеял. Василий Михайлович кашляет сухим приступом – видимо нахватался обжигающего ледяного воздуха. Только теперь он, наконец, начинает распознавать слова, обращённые к нему. Уши постепенно оттаивают, и слух вновь возвращается к его сознанию: вовремя помог глоток спирта.

- Идти сможете, начальник? – донёсся голос Губы откуда-то из пустоты.

- Смогу… кажется, - прохрипел в ответ профессор. – Живые? – он повернул голову и посмотрел на груду одеял, над которыми возился Семён.

- Один точно жив, - ответил тот.- Тянул по земле за собой брата. У второго пульс еле прощупывается.- Голос Семёна отдавал печалью и скорбью. – Не дотянет. Оба обморожены, все незащищённые части тела в волдырях. Носы и уши белые, хорошо ещё, что у них рукавицы были про запас и ноги в оленьих пимах. Однако и то и другое так же обморожено.

Семён скептически осмотрел начальника:

- Вы тоже хороши! Без перчаток, в двух куртках, кинулись на помощь. И много вы помогли? Сами едва в ледышку не превратились.

- Я их увидел и бросился. Ты бы не так поступил?

- Так, так. Ладно, нужно срочно их доставить в лагерь, там уж Люда позаботится.

Не теряя ни минуты, вся процессия спасателей стремительным рывком направилась в лагерь.

Круги остались позади.

********

Спали урывками, прикорнув на полчаса то один, то другой, то третий, прямо в спальных мешках у костра. Люда то и дело меняла повязки обоим братьям, хотя понимала, что первому из них жить оставалось недолго. Степень обморожения была несовместима с жизненными функциями его организма. Весь покрытый волдырями и разлагавшимися теперь от тепла язвами, полученными им при минусовой семидесятиградусной температуре, он практически не приходил в сознание. Незащищённые части лица и тела местами облезли, местами покрылись коростой с начинающимся гноением тканей. Его раздели в палатке, укрыли одеялами, но было видно, что едва ли он протянет следующий день, поскольку руки и ноги были обморожены до самых костей и суставов. Если он даже не умрёт к утру, то будет мучиться всё оставшееся и отведённое ему Богом время. Гангрена уже сейчас запускала свои щупальца в его конечности.

Второму проводнику повезло чуть больше. Почему? Никто пока не знал. Он не только вытащил своего брата из внутренних кругов, но и пострадал значительно меньше. Сейчас он тоже лежал под одеялами и метался в бреду, но меняя ему повязки, Люда была уверена, что он выживет и через время сможет продвигаться дальше. Был бы на связи вертолёт, несомненно, обоих бурятов отправили бы срочно на Большую землю – как с недавних пор стали называть путешественники всё то, что находилось за пределами Баргузинского заповедника.