Баргузинский треугольник. Тайна погибшей экспедиции

Если бы он проник вглубь пещеры дальше, если бы прошёл мимо этого треугольника и пробрался сквозь сталагмиты ещё метров на тридцать…

…Он увидел бы во всей красе естественный подземный амфитеатр гигантских размеров с прозрачным куполом, уходящим на сорокаметровую высоту со свисающими из тьмы эстакадами, лифтами, плексигласовыми серпантинами дорог, и застывшими в движении эскалаторами. А под ногами у себя увидел бы другие, не менее сложные геометрические фигуры, которые пересекались между собой, образуя некие загадочные узоры или символы, подобные «кругам на полях», про которые он в 1979-м году по понятным причинам ещё не знал, и знать не мог. Гигантские геометрические узоры и символы сверкали в темноте и издавали такое же зеленовато-фиолетовое свечение, что и лучи его сбившие, что и свечение на озере перед перемещением его сюда, когда он убил Люду.

Но он этого не увидел.

Законсервированный несколько миллионов лет назад форпост цивилизации Тапробан, размещавшийся в недрах пещер неандертальцев, остался для него неведомым.

Три дня провёл Губа в далёком мире неандертальцев. О том, что перед его глазами в пещере находились последние следы цивилизации Тапробан, он естественно не знал. В его памяти, в равной мере мог засесть как треугольник, неизвестно каким образом очутившийся в каменном веке палеолита, так и некие обрывки допотопных рисунков, сделанных уже примитивными руками соседей по пещере.

На третий день его пребывания, ближе к вечеру, когда его лихорадило особенно сильно, восьмую сменил третий, который так же был в той группе, подобравшей его на болоте. Третий участвовал и в спасении его от саблезубого леопарда, он же снимал с него шкуру, и так же, как и восьмая, отдавал Губе лучшие куски мяса. Очевидно, они были братом и сестрой, иначе, зачем ему ухаживать за незнакомым существом, пусть и повелителем огня? Восьмая не спала целые сутки, и поэтому прикорнула подле Губы, оставив на время вместо себя третьего. А Губа всё продолжал метаться в бреду, чередуя поверхностное сознание с провалами памяти, как это с ним случалось и раньше: отчаянно не хватало лишь Гроссмейстера. Бред сменялся слегка мутным осознанием того, что он находится где-то далеко от Байкала – как на расстоянии, так и во времени, среди чужих ему первобытных людей. И вот в один из таких проблесков мутного разума, он с каким-то трепетом и удивлением заметил склонившегося над ним третьего, держащего в руках скорлупу какого-то плода с дымящейся похлёбкой. В то момент, когда третий приподнял ему голову и как раненому в бою дал отпить несколько глотков, Губа, наконец, смог вблизи присмотреться к незнакомому лицу этой образины.

Присмотрелся… и на время потерял дар речи.

Склонившийся над ним неандерталец был никем иным, как… тем самым лётчиком с фотографии на Байкале, с единственной поправкой на уродство примитивного лица. Как того звали? Игорь? Лейтенант ВВС Северной авиации из-под Мурманска, три раза (четвёртого раза Губа не видел) попадавшийся им на протяжении всей экспедиции в одной и той же позе в разных местах её маршрута? Но этого не может быть! Лётчик – и неандерталец? Как такое возможно?

- Бо-о… - что-то гортанно бубнил третий, давая пить фотографу из скорлупы. – Бо-о… О-жё-о! Бо-о…