Бархатная лисица

— Так-то оно так. — Несколько секунд Тэрри смотрела на меня невидящим взглядом, потом покачала головой. — Ну уж нет! А вдруг вы решите повесить на него это убийство?! Какие бы у него ни были отношения с этой дамочкой, я уверена, он не мог ее убить.

— Не мог?

— Ну да. — Тэрри неуверенно посмотрела на меня. — Не думаете же вы и в самом деле, что это он убил ее?

— Вы хотите услышать мое «не мог», — сказал я. — А не мог потому, что во время убийства находился здесь, с вами, — ведь так вы сказали?

Тэрри судорожно сглотнула.

— Ну не дура ли я? Конечно же Стив не мог ее убить! Точно! — Она выдавила улыбку. — Спасибо, что напомнили… лейтенант.

— А знаете что? — Я улыбнулся в ответ. — Ведь до того времени, пока я не подловил вас, вы называли меня «моя радость». Что заставляет вас лгать мне, Тэрри?

— Я не лгу! — вспыхнула она. — Я просто в восторге от вашего вонючего хладнокровия… радость моя! — Глубокий, раздраженный вздох снова опасно натянул свитер. — И вот что я еще вам скажу, вы, мерзкий…

Но тут внезапно раздался щелчок открывшейся двери, Тэрри застыла с открытым ртом и затихла. Пробравшись к бару, Олбард мельком взглянул на нее и уселся на свой табурет.

— Эти болваны способны устроить международный скандал из любой ерунды! — презрительно сообщил он. — Интересно, за что я плачу им деньги — и немалые! Они же ни черта ни в чем не разбираются!

— Знавал я таких прирожденных лжецов, — лениво протянул я. — В большинстве случаев даже они сами точно не знали, что говорят — правду или ложь. А потом, очутившись за решеткой за введение правосудия в заблуждение, делали удивленные лица: «А чё я такого сделал?» Вам такое знакомо?

— Да. — Похоже, Олбарду стало скучно. — У вас еще есть ко мне вопросы, лейтенант? А то эти болваны под нами снова доведут дело до очередного кризиса.

— Нет. Спасибо за помощь. — Я посмотрел на блондинку, пребывающую все в той же застывшей позе, и изобразил благодарную улыбку. — Я уже получил ответы на все интересовавшие меня вопросы.

— Это каким же образом? — мрачно спросил он.

— Счастлив был познакомиться с королем мануфактурного бизнеса Пайн-Сити, мистер Олбард, — светским тоном произнес я. — Возможно, еще увидимся — и, кто знает, как скоро?

Повернувшись к нему спиной, направляясь прямо к дверям, я углубился в длинноворсовую растительность диванно-ковровых джунглей. Проходя мимо блондинки, я заметил, что ее голубые глаза излучали одновременно и ненависть, и страх. Не нужно быть копом, чтобы догадаться, что ненависть предназначалась мне, а страх относился к тому, что ждало ее после моего ухода.

— Где твоя воспитанность, детка? — Голос Олбарда звучал по-прежнему мягко, но в нем проскальзывали металлические нотки. — Почему ты не попрощаешься с лейтенантом?

Блондинка прикусила нижнюю губку, затем дрожащим голосом произнесла:

— До свидания, лейтенант!

— До встречи, Тэрри! — радостно пообещал я. — И еще раз спасибо!

— Но я же вам ничего такого не сказала! — почти в истерике воскликнула она.

— И тем не менее вы мне здорово помогли… радость моя! — Открыв дверь, я шагнул в вестибюль. — Даже очень здорово!

Глава 4

Это было типичное для Южной Калифорнии утро — в безоблачном небе палило солнце, а похожая на синусоиду полоса смога весело колыхалась над головой, и мне отчаянно хотелось дождя. Но конечно же его даже не предвиделось, и все по нашей собственной вине. Еще бы — ведь это мы загнали индейцев в резервации и позволили им заниматься коммерцией. Теперь они настолько заняты продажей сувениров, что у них просто не остается времени, чтобы сплясать танец дождя. Так, по крайней мере, утверждают сами индейцы, и я ни на секунду не сомневаюсь, что при этом они втихаря насмехаются над нами в своих вигвамах.

Я прибыл в управление очень рано, где-то без пятнадцати десять, и пришвартовал свой «остин-хили» рядом с пожарным гидрантом — просто чтобы показать, какое мерзкое у меня настроение. После того как я вчера положил на алтарь пентхауса Олбарда вместо жертвенного ягненка сногсшибательную блондинку, я решил, что для одного дня пакостей достаточно, и отправился домой, где слегка набрался. Не то чтобы эта блондинка так уж сильно волновала меня, ее все равно ждало нечто в этом же роде; к тому же это послужит ей уроком — никогда не торопиться с ложным алиби. А то, что она постоянно называла меня «радость моя», не имело к делу ни малейшего отношения. Ну, может быть, самую малость.