Бархатная маска

Лаис провела в таком оцепенении около четверти часа. Высверки взглядов, отсутствие каких-либо знаков, ни одной улыбки от новоявленного герцога. Она думала, что Энджел подавлен, и точно знала, что он устал. Почему он не лег в постель и не проспал до утра, почему предпочел сидеть здесь, в окружении друзей и знакомых, которые сегодня помогли ему спасти не только Лаис и ее близких, но и его собственную душу? И почему лорд Либург пьет так много и смеется так громко, почему таким лихорадочным блеском блестят его глаза? Лаис подозревала, что нескольким людям в этой комнате сейчас по-настоящему нелегко. Свою боль, разъевшую душу, они маскировали за напускным весельем и винной удалью. Они победили, а победителей не судят; только победители сами судят себя.

Она больше не могла этого выносить и встала, не дождавшись, пока барон Кардонелл доскажет анекдот.

– Веселитесь, джентльмены, вы это заслужили. – Хозяйка дома мило улыбнулась, надеясь, что достойно сыграла свою роль. Она ведь тоже немного актриса. – А я должна уложить детей и отдохнуть сама. Вечер выдался нелегким.

Энджел не сделал ни единой попытки ее остановить. Он так и остался почти недвижим, так и сидел в кресле, откинув голову, как будто не мог ее держать, и лишь вежливо пожелал графине доброй ночи. В его голосе больше не было ни обещания, ни загадки, ни вызова. Ничего. Он уже не здесь. И Лаис вышла.

Шагая по лестнице, она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Вот теперь – окончательно все.

Утром Лаис проснулась уже после того, как гости покинули дом. Они сделали это очень рано, еще до рассвета. Фламбар оставил небольшое письмо, в котором обнаружились лишь благодарности.

Эпилог

Весна 1711 года

Полтора года спустя

Апрель выдался слишком теплым для обычной лестерширской весны. Еще в марте сошел тот снег, что имел наглость выпасть зимой; сейчас сад зеленел листвой, подснежники отцветали, сладкий запах крокусов уступал место нежному аромату нарциссов. Открыв утром окно, Лаис вдохнула душистый воздух. Апрель.

Так звали коня Энджела…

Не проходило и дня, чтобы Лаис не вспомнила о Фламбаре. Она почти ничего не знала о нем. Из Лондона он прислал более пространное письмо, в котором извинялся за поспешный отъезд и обещал приехать в Джиллейн-Вэлли, как только позволят обстоятельства. Пока же, сообщал Энджел, он отправляется на континент, чтобы помогать герцогу Мальборо в войне, где победа, похоже, уплывает из рук. Лаис написала вежливый ответ, но больше посланий не получала. Зачем зазря изводить бумагу? И так ясно, что кратковременный и бесперспективный роман завершен.

У нее было много дел, помогавших не предаваться печали. Спустя неделю после отъезда Фламбара в Джиллейн-Холл прибыл хмурый тип средних лет, представившийся учителем фехтования мистером Слайном и показавший рекомендательное письмо от герцога Девери. Еще одно маленькое извинение, как поняла Лаис. Она приняла фехтовальщика на службу, он оказался умелым и знающим свое дело – чего еще желать? И все же каждый раз, заслышав звон шпаг в саду, Лаис шла на звук, надеясь увидеть Фламбара. И каждый раз злилась на себя за это.

Ночи стали еще более одинокими.

Лаис велела себе не унывать. Энджел не вернется, это ясно, искать его внимания – недостойно леди, поэтому надо научиться жить без него. Она научилась. Не сразу. Сначала плакала, потом перестала. Слезы не красят женщину, и незачем кому-то видеть ее опухшие глаза. Во всем доме, кажется, только Джейкобс догадывался о чувствах хозяйки, да Элен все понимала, но эти двое преданных слуг молчали. Лаис была благодарна им за безмолвную поддержку.

Дела в Джиллейн-Холле, как и прежде, требовали пристального внимания Лаис. Она пережила долгую зиму без Энджела, а весной стало полегче; потом пришло лето, за ним снова наступила осень. Вести о войне долетали до Лестершира обрывочно. В Лондоне было неспокойно.

Вторая зима без Энджела оказалась отчего-то труднее, чем первая. С каждым днем Лаис становилось тоскливее. Казалось, со временем образ его должен отойти в прошлое, но Лаис скучала все сильнее. Энджел снился ей каждую ночь. И с любовью ничего нельзя было поделать.

Лаис оставила окно открытым, позвала Элен и велела подать нежно-зеленое платье. Сегодня ей хотелось повторить цвет весны. Как бы ни было пасмурно на душе, жизнь продолжается, дети требуют внимания, поместье ничуть не уменьшилось – а значит, дел всегда в достатке. Как никогда, Лаис благодарила Бога за то, что у нее есть семья и Джиллейн-Вэлли. Это помогало сохранять присутствие духа даже в самые тяжелые дни.

После завтрака она вышла в сад, чтобы немного побыть в одиночестве. Через час нужно подняться в кабинет, подсчитать доходы, принять одного из арендаторов. А в обед собирались заехать Кассандра и Фейт – подруги не заглядывали уже неделю и соскучились. Кассандра обещала рассказать об ухаживаниях лорда Фиджа; кажется, подруга всерьез собиралась за него замуж.