Бархатная Принцесса (СИ)

Да, все так. Кай — мое чудовище, мой оживший сладкий кошмар, то, что я ненавижу, чего боюсь и чего так сильно желаю, что чувствую его запах даже с другого конца зала. Он разъедает терпение, окутывает твердыми жесткими ладонями. И на губах расцветает его вкус, так, что я невольно облизываю их языком, жмурюсь до алых пятен под веками и вдруг так отчетливо слышу прямо над ухом:

— Будем хором корчить счастливую семью, Принцесса. Ты хочешь трахнуть меня, я хочу выебать тебя, а Ляля между нами — живая, блядь, жертвенная овца.

Я сглатываю, потому что это не наваждение — Кай действительно стоит рядом и шепчет мне на ухо, а у маячащей где-то там Анжелы ошалелый взгляд. К счастью, она давно на меня работает и одного кивка достаточно, чтобы подобрала образцы и скрылась из виду. Когда-то точно так же она убегала после визитов Олега.

Это какой-то замкнутый порочный круг, скоростной экспресс, на который меня снова угораздило сесть, и единственная возможность спастись — спрыгнуть наудачу, даже если это означает верную смерть.

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю шепотом и всхлипываю, как последняя сука, когда Кай прикусывает краешек моего уха.

— Чтобы видеть тебя, Принцесса, — не лукавит он.

Что ж, по крайней мере хоть кто-то из нас двоих честен. Но я рано радуюсь, потому что следующая правда разбивает меня в пух и прах.

— И чтобы ты видела меня. С Лялей. На долбаных семейных праздниках. Хочешь семью, Принцесса? Угощайся, но не жалуйся, что у этого десерта дерьмовый вкус.

[1] Имеется ввиду психодиагностический тест исследования личности, более известный как «Пятна Роршаха»

Глава двадцать первая: Кай

Какая-то очень глупая и наивная часть меня надеялась, что за прошедшее время Даниэла перестала быть такой сексуальной и невинной, что я увижу в ней то, что должен бы видеть: скучную тридцатилетнюю степенную жену. Поэтому и поехал с Лялей, надеясь, что от увиденного шоры спадут с глаз, я с чистой совестью пошлю Лялю на хуй и мы разведемся. Потому что ни для чего другого она мне не нужна. И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что поступаю как падаль, и что за это буду гореть в аду, но мне плевать. Я согласен хоть сейчас на крест, на скалу, как Прометей.

Но чуда не происходит, и когда я вижу Даниэлу в этой огромной студии — такую маленькую и беззащитную, в чем-то персиковом и пушистом — мне хочется только одного: выжечь чертовы глаза, ведь иначе мне никак не избавиться от ее гипнотического влияния.

И все так сильно усложняется. Потому что я буду сюсюкаться с дурой Лялей столько, сколько нужно, лишь бы сохранить хотя бы маленький шанс видеть свою Принцессу. И я готов ко всем последствиям.

Я трусливо сбегаю от нее, хоть вся моя паника глубоко внутри. Наверное, хорошо, что там появилась ее помощница, иначе я бы просто затолкал Даниэлу в туалет или просто в темный угол и сделал с ней все, что представляю в самых грязных фантазиях, утром в душе или ночью, чтобы забыться не особенно сладким сном. Хотя, я уже так заведен, что вряд ли бы мне хватило терпения тащить ее куда-то в укромное место. Растянул бы прямо на полу, даже если бы это означало верную смерть.

Самое поганое то, что меня тошнит от Ляли. И я понятия не имею, как буду нормально существовать с ней в коробке моей маленькой квартиры.

Я отвожу Лялю домой, и как только мы переступаем порог квартиры, она начинает как ненормальная блеять о том, что теперь у нас все будет хорошо. Что мы созданы друг для друга, и что ей так жаль, что тогда в клубе она приняла меня за парня-проститутку и хотела купить разовый секс. На самом деле все это большая и очень скучная хуета, потому что я не верю в позднее сожаление. Уверен, что точно так же она множество раз «снимала» себе мальчиков за деньги, возможно даже на всю ночь. И ко мне подкатила потому что была уверена: простая одежде без золотого лейба делает меня просто манекеном, резиновым Каем, которого можно купить в автомате за пару жетонов.

Такие вот «Ляли» — они из другого мира, их головы с рождения устроены думать иначе. Пусть хоть тысячу раз становится на путь исправления — это ровным счетом ничего не значит. Просто сейчас, сегодня и завтра у нее такой каприз. Блажь стать пай-девочкой, потому что так, возможно, она получит тот большой сладкий леденец, который засранкам не выдают по определению.

И самое херовое то, что мне приходится подыгрывать ради собственной цели. Поэтому чем больше Ляля будет находиться рядом со мной, тем больше будет верить, что находится на верном пути. И тем больше будет становится это дерьмо.

Это путь в никуда. Я словно взбираюсь по проснувшемуся вулкану, зная, что обратной дороги нет. Меня манит дурацкая мечта о том, что там, на самом краю распахнутого огненного зева, моя звезда станет ближе. Я все так же не смогу ее потрогать, но хотя бы насмотрюсь перед падением.