Бархатная смерть

Ева сдернула с крючка свое пальто и набросила его на доску.

– Сядьте.

Ей пришлось даже подтолкнуть его слегка, чтобы он сел. Потом подвинула к нему бутылку воды.

– Кто мог сделать с ним такое? Кто мог так его унизить? Его убили, разве этого мало? – Бен не стал пить воду, он зажал горлышко бутылки в кулаке и с силой хлопнул ею по ладони. – У него отняли жизнь, разве этого мало?

– Кто мог бы желать ему такого унижения?

Когда Бен вскинул взгляд на Еву, в его глазах бушевала ярость.

– Я не знаю. Богом клянусь, не знаю. Если бы знал, если бы только мог предположить, кто бы это ни был, мужчина или женщина, я бы вам сказал. Я любил его, лейтенант Даллас.

– Я вам верю. Вам случалось путешествовать с ним вместе, по делам или ради развлечения, поиграть в гольф, посещать спортивные матчи?

– Ну да. Не реже чем раз в месяц.

– Бен, посмотрите на меня. Я верю, что вы его любили, поэтому скажу вам прямо: если вы сейчас что-то утаите, ему это не поможет, а только навредит. Так что подумайте, перед тем как отвечать. Когда вы путешествовали с ним вдвоем, он когда-нибудь искал общества женщин? Пытался пригласить компаньонку – профессиональную или любительницу?

– Нет, послушайте! – Бен вскинул руку, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. – Мы с ним почти всегда брали номер с двумя спальнями и практически все вечера проводили вместе. Не могу присягнуть, что он всегда был один в своей спальне или что он никогда не выбирался из номера тайком, когда я засыпал. Не могу в этом поклясться. Но я могу вам поклясться, что никогда не видел ни малейших признаков чего-то подобного. И слухи никакие до меня не доходили. Я никогда не видел, чтобы он искал женской компании. Он меня иногда поддразнивал, даже подначивал, чтобы я нашел себе наконец хорошую женщину и остепенился. Лейтенант, он был серьезным семейным человеком. И если вы будете копаться в грязи, которой кто-то его измазал, вы никогда ничего не найдете. Потому что все это – гнусная ложь.

– Ладно, Бен. Как вам такой вариант: вы много путешествовали с ним вдвоем, только вы и он. Вам когда-нибудь случалось заглядывать в стрип-клуб, секс-клуб? Холостяцкая ночка… Бывало такое?

– Нет. Это было не в духе дяди Томми. Да ему было бы неловко пойти со мной в такое место. Мы ходили на матчи, в спортивные бары и все такое в этом роде.

– Хорошо.

Бен кивнул, отвинтил крышечку бутылки и выпил воды.

– Они звонили Аве. Сказали, что мы можем его забрать. Я обо всем позабочусь. Я затем и пришел, чтобы узнать: может, есть что-то новое? Может, вы мне что-нибудь скажете?

– Могу вам сказать одно: дело вашего дяди для меня сейчас на первом месте. Вы проведете поминальную службу?

– Завтра. – Бен снова отпил воды. – Мы не хотели ждать. Бриджит помогает с разными мелочами. Дядя Томми хотел бы, чтобы все было просто, без затей. Он всегда и во всем любил простоту.

– Кто обставлял его дом?

Бен улыбнулся.

– Ава. Да, я вас понимаю. Никакой простоты там нет. Но дяде Томми нравилось. Он даже получал удовольствие… Он называл это хоромами Авы.

– Да уж, держу пари. У него в кабинете все совсем по-другому.

– Ну да, – кивнул Бен. – Мужской мир. Так он это называл.

– Он принимал снотворное?

– Я… нет, я так не думаю. То есть я хочу сказать, может быть, изредка, время от времени… Не припомню, чтобы он об этом упоминал, но, может, просто к слову не пришлось. Я знаю, что он всегда спал с закрытой дверью и задернутыми шторами. Он говорил, что только так может по-настоящему выспаться. Наверно, этот ритуал закрывания дверей и задергивания штор и служил для него снотворным.

– Возможно.

– Ну что ж, спасибо. – Бен поднялся на ноги и снова взглянул на доску, занавешенную Евиным пальто. – А знаете, я рад, что это увидел. Нет, не снимки, тут уж точно радоваться нечему. Но я рад, что вы держите это здесь. Что вы на это смотрите, что вы тут повернуться не можете, не увидев, что с ним сотворили. Мне легче от того, что вы это сказали. Что он для вас – на первом месте. Надеюсь, это правда.

Оставшись одна, Ева вернулась к доске, сняла пальто и бросила его на освободившийся стул для посетителей. И уставилась в глаза Авы Эндерс на фотографии.

– Ты лжешь, – сказала Ева вслух. – Ты лжешь, и я это докажу.

8

Ева сама проверила запись разговора, а потом, не удовлетворившись, перепроверила еще раз. Сомнений не было: Грета Горовиц действительно позвонила Аве Эндерс. Звонок был сделан из дома в Нью-Йорке в номер отеля, зарегистрированный на имя Авы Эндерс на острове Санта-Люсия. Разговор продолжался с шести четырнадцати до шести семнадцати утра.

Закрыв глаза, Ева проиграла в уме запись, предоставленную отделом электронного сыска. Ава заблокировала видео, но Ева и сама так поступала, если звонок раздавался, когда она была в постели. И все-таки жаль, чертовски жаль! Было бы здорово увидеть лицо Авы, понаблюдать за бессознательными жестами. Но голос звучал безупречно, а его диаграмма выглядела как идеально выверенный орнамент. Сонная раздражительность, нетерпение, шок и боль утраты. Каждая интонация, каждая модуляция голоса исполнена с виртуозной точностью.

И все же…