«Бархатное подполье». Декаденты современной России

Увы, во время проведения салона в клубе Live у меня не было времени посмотреть выступления других участников. Я постоянно была занята переодеванием девочек-моделей, что требует много усилий и времени. Тем более, когда модели выходили под аккомпанемент «Бостонского чаепития», необходимо было разыграть целый готический спектакль, и за действиями всех участников приходилось следить особенно внимательно, режиссируя процесс. При выходе под песню «Гимн к ночи» весь запланированный сюжет был уже отыгран, а композиция еще продолжала звучать – немного не рассчитали со временем. Среди актеров и моделей возникла некоторая неловкость. Тогда мы с Андреем не растерялись и сами экспромтом вышли на сцену, вновь поведя за собой всю живописную вереницу актеров и моделей. Зал встретил нас аплодисментами.

Интересный и неожиданный сценический ход мы придумали на песне «Вампирская любовь»: великолепная пара прекрасной модели Анны Волковой и харизматичного и брутального ню-фотографа Сергея Ленина, который в наших шоу периодически выступает как модель, была бесподобна. Все ожидали развязки, полагая, что мужественный и неотразимый Ленин, разумеется, вампир, а Аня – его жертва. Однако вышло все совсем наоборот…

Делали мы свои показы и на последующих салонах «Бархатное подполье». И если будет еще предложение поучаствовать в мероприятии Преображенского, мы всегда «за».

Владимир Преображенский,

автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:

Еще одним интереснейшим событием фестиваля стало выступление Евгения Калачева, одного из создателей группы «Оберманекен», с его новым музыкальным проектом Joy Future Fluid, к которому примкнули инструменталисты таких знаменитых рок-коллективов, как «Звуки Му», «Николай Коперник» и др.

В процессе их чарующего выступления, погрузившего собравшихся в «бархатно»-психоделический транс, был особенный номер, созданный специально для «Бархатного подполья» и воспроизведенный на сцене, соответственно, единственный раз.

Евгений в свое время написал песню на стихи опального политика и писателя Эдуарда Лимонова, посвященные бывшей гражданской жене поэта актрисе Магдалене Курапиной. Называлась она «Лола». И вот совместно с той самой Лолой-Магдаленой, которая на сцене сотворила эротический перформанс в бассейне (!), они и выступили у нас. Кому посчастливилось это увидеть, не дадут соврать: действо было поистине завораживающим и драматичным. И вот почему.

«Он был старше ее…»

Магдалена Курапина,

артистка, режиссер, драматург:

Я влюбилась в Эдуарда в 22. Эдуарду было 65 лет. Сначала я любила его заочно из родного Петербурга. Однако уже в 23 года сбежала, перевезла все свои 24 платья, 6 шляп, 21 пару обуви и 4 парика в Москву. На Нижнюю Сыромятническую улицу. В ту квартиру, где жил он. Я верила в Любовь. Эдуард сказал, что я такая нужна ему: «Девочка, которая верит в Любовь». Я восприняла его слова буквально и принялась усердно Любовь доказывать.

* * *

На ночь я, прихватив свое добро (туфли, парики, платья), уходила в культовый клуб Dolls, старейшее заведение Москвы формата кабаре. В Dolls я становилась, собственно, doll – танцовщицей. Так случилось по двум причинам: 1) мне были необходимы деньги на то, чтобы продолжить обучение режиссуре в каком-нибудь столичном вузе; 2) я красивая. Так что ночами я танцевала, а в перерывах перечитывала Станиславского и думала: чего бы нового привнести в клубное выступление.

Нельзя сказать, что я стеснялась того, что я – стриптизерша. Пожалуй, я стеснялась чужого, стандартного отношения к моей работе. Я комфортно чувствовала себя на сцене, даже у шеста, даже обнаженной. Я знаю, что тело – мой инструмент. Ровно так же, как оно – инструмент любого артиста. Каждый раз, общаясь с пилоном, я рассказывала какую-нибудь историю, обнажаясь, актерски оправдывая это обнажение, сменяя не только визуальный ряд, но и эмоцию. Если оголять, считала я, то не только тело, но и душу. Да, так пафосно.

Мои выступления в клубе были самобытны и не похожи ни на чьи другие, каждый раз поглазеть на меня собирался весь персонал клуба. По факту я уже давно была странным явлением – артисткой бурлеска. Однако «в миру» я, к собственному отчаянию, называлась стриптизершей… Переживания на этот счет, наперекор и вопреки общественному мнению, заставили меня полюбить мою необычную профессию.

* * *

А днями я размышляла о Любви. И пришла к выводу, что любить – это жертвовать собой. Но как это делать правильно – жертвовать во имя Любви – я не знала. Поэтому вечерами, когда мы встречались с Эдуардом (он – после своих дел, я – перед работой) и садились вместе ужинать, я старалась ему понравиться. Я отчаянно хотела быть той, кем, по моему разумению, он хотел бы меня видеть: девкой (так он называет всех своих женщин и мнит это ласковым), кобылкой (тоже, между прочим, комплимент), в лучшем случае – Зверем.