Бархатное убийство

– Только соберу бригаду, и поедем, – ответил Синичкин. – Сейчас криминалист подойдет, фотограф, Самуил Аронович – и поедем.

– Хорошо, я с вами, – сказал Гуров. – Да, и не забудь еще взять двух понятых – нам потребуется обыск проводить. Да, и еще вот что. По дороге давай заедем ко мне в санаторий. Я сумку свою там заберу.

– А это зачем? – спросил капитан.

– Может так получиться, что следующую ночь мне придется провести на вилле «Аркадия», – ответил Гуров.

Спустя несколько минут от ворот участка отъехали две машины – в одной все не поместились. Гурову довелось ехать с криминалистом и фотографом. Фотограф оказался человеком болтливым и всю дорогу рассуждал о том, как умеют богатые люди испортить себе жизнь.

– Ведь, казалось бы, все есть, – говорил он, – живи в свое удовольствие. Ан нет, не получается. Все делят, делят свое богатство. Разборки, драки, убийства… Почти все тяжелые преступления у нас происходят в таких местах, как эта «Аркадия». А ведь как красиво здесь можно было бы жить…

Гуров всю дорогу молчал. Фотографа он практически не слышал, тот не мог ему помешать – за долгие годы работы Лев научился отвлекаться от всех посторонних раздражителей, сосредотачиваться на основном. Но сейчас он и об основном, о только что полученном сообщении старался не думать: не хотелось строить пустых гипотез, не имея данных.

Они заехали в санаторий, где Гуров быстро забрал свою сумку, и снова двинулись к вилле.

Наконец впереди показались знакомые ворота. Они открылись, и машина въехала на территорию усадьбы. Гуров вспомнил свой первый приезд в «Аркадию». Казалось, что это было страшно давно, между тем прошло всего два дня. Тогда в парке весело журчал фонтан, в шезлонге беззаботно отдыхала Татьяна, остальные обитатели усадьбы были заняты своими делами. Теперь же вилла производила впечатление нежилой. К приехавшим полицейским никто не подходил, вообще не было видно ни одного человека. Может, и ворота открылись сами, по привычке?

Но тут стало ясно, что кто-то здесь есть, и ворота открылись не сами по себе. Из дежурки вышел человек. Однако это был не охранник Глушаков, а Сергей Жилкин.

– Почему ты у пульта сидишь? – спросил его Гуров. – А Глушаков где?

– Там, в доме, – ответил водитель. – Ничего делать не может, только все время бормочет: «Ну, теперь все, теперь мне конец…»

– Давай рассказывай, что у вас здесь произошло, – предложил Гуров.

– В общем, вчера остались мы здесь вчетвером, – начал рассказывать Сергей. – Я сразу подумал, что Борис, скорее всего, будет ночевать у Татьяны. Мне-то что, его дело. Я только предупредил его: «Смотри, чтобы ворота были закрыты, чтобы еще чего не случилось». А он мне с усмешкой так говорит: «А что тут может случиться? Тишкины, видать, кому-то мешали, вот их и убрали. А мы четверо никому не мешаем. Да ты не беспокойся – я собак выпущу, ворота закрою, все будет в ажуре». Ну, я телевизор посмотрел и лег…

– Во сколько лег? – спросил Синичкин.

– Одиннадцать было, начало двенадцатого, может, минут десять. Лег – а не спится. Ворочаюсь, ворочаюсь… Вдруг слышу – вроде бы шаги какие-то. А потом мне послышался звук, словно входная дверь закрылась. Она у нас со стуком закрывается – ну, я вам это уже говорил. Думаю, что за дела? Встал, быстро оделся, выхожу. В гостиной никого. Вышел из дома – тоже никого нет. Я поднялся на второй этаж, подошел к двери Татьяны, может, они с Борисом куда направились. Но нет – из-за двери слышно, что у них любовь в самом разгаре. Тогда я спустился, пошел Лешку-повара проведать. Стукнул к нему – никто не отвечает. Тогда я ручку нажал – дверь и открылась. Гляжу – а Лешки-то нет! Значит, это он куда-то среди ночи отправился. Очень мне это не понравилось.

– А ты раньше не знал, что Петриченко уходит по ночам из усадьбы? – спросил Синичкин.

– Нет, я за ним не следил, – покачал головой водитель. – По ночам не мое время. Я, конечно, Егора Борисыча должен охранять, но это днем. А ночью за порядок Борька отвечает.

– Ладно, допустим. И что ты стал делать дальше?

– Сначала хотел снова подняться, вытащить Бориса из теплой постели и сообщить новость про Лешку, а потом думаю: зачем? У человека свои дела. Важно, чтобы он, если из усадьбы ушел, ворота запер. Ну, я пошел, проверил. Оказалось – все в порядке, ворота на запоре.

– Как же ты до ворот дошел? – удивился Гуров. – А собаки? Они ведь только Глушакова слушаются.

– Нет, меня они тоже не трогают, – заявил Жилкин. – Меня животные всегда уважают, так что с Багирой и Рексом я давно общий язык нашел.

– Такое впечатление, что здесь собак должен бояться один только Кривулин, – заметил Гуров. – Ладно, давай рассказывай дальше. Что потом было?

– Потом? Ну, я убедился, что ворота заперты, с этой стороны все в порядке, и снова пошел спать. В это время как раз гроза начала собираться, я еще подумал: не завидую Лешке, куда бы он ни пошел. До поселка топать далеко, под дождь попадет. Вернулся к себе, лег и заснул. И крепко спал – то того самого момента, пока, уже утром, ко мне не ворвался Борька.

– Глушаков к тебе ворвался? – спросил капитан. – И во сколько это было?