Бархатные горы

— Более чем достаточно. И вижу, что вы всерьез примете долг и обязанности крестных родителей.

Стивен взял жену за руку.

— Да, мы согласны и готовы всю жизнь заботиться о своем крестнике. Пока мы живы, мальчик ни в чем не будет нуждаться, — пообещал он.

Керсти улыбнулась им и поспешила к ожидавшему священнику. Малыша нарекли Рори Стивеном. Стивен, вначале растерявшийся, тут же широко улыбнулся. Бронуин не запротестовала, когда муж назвал священнику фамилию Монтгомери.

Когда они покидали церковь, младенца нес Стивен.

— Почему бы нам не сделать своего такого же? Я хотел бы маленького мальчика с черными волосами, синими глазами и ямочкой на подбородке.

— Хочешь сказать, что моя внешность более подходит мужчине? — поддразнила она.

— Знаешь, — признался он, — теперь ты нравишься мне гораздо больше, поскольку каждую минуту не кричишь, что я англичанин.

— Да теперь ты и не слишком похож на англичанина! Что скажут твои братья, увидев, что ты стал наполовину шотландцем?

— Они примут меня таким, каков я есть, — фыркнул он, — и если у них в головах имеется хотя бы немного мозгов, они тоже узнают кое-что от нас, шотландцев.

— «Нас»? — резко переспросила Бронуин, останавливаясь.

— Идем, и перестань смотреть так, словно у меня выросло две головы! — хмыкнул он.

Она последовала за ним, внезапно сообразив, что теперь он постоянно говорит с шотландским акцентом, даже когда они одни. Плед свисал с плеч как раз под нужным углом. И походка как у прирожденного шотландца!

Она улыбнулась и ускорила шаг. До чего же хорошо он выглядит: на одной руке ребенок, другой обнимает ее за плечи!

Счастливые, смеющиеся, они вернулись к повозке.

Глава 11

Следующие два дня они путешествовали очень медленно. Бронуин пыталась заставить Керсти остаться в повозке, но она только смеялась. Стивен заявил, что Керсти отказалась лежать из чувства самосохранения после того, как попробовала стряпню Бронуин.

— В жизни не пробовал худшего кроличьего жаркого, — грустно пожаловался Стивен. — Абсолютно безвкусное.

— Кролик? — рассеянно переспросила Бронуин. Она держала ребенка, вертя перед ним брошью, но, поняв, о чем говорит муж, возмущенно ахнула: — О нет! Кролики все еще висят на повозке. Я…

— Что случилось с той умной женщиной, на которой я женился? — со смехом перебил ее Стивен.

Бронуин самоуверенно улыбнулась:

— Она все еще здесь. И готовить может любой. Взять хотя бы меня… — Она осеклась и смущенно огляделась.

— Мы ждем, — напомнил Стивен.

— Перестань над ней издеваться, — шепнула Керсти. — Бронуин, такой красавице, как ты, не обязательно готовить. Кроме того, ты отважна, бесстрашна, очень практична и…

— Видишь, Стивен! — засмеялась Бронуин. — Хоть кто-то меня ценит!

— О, Стивен тоже ценит тебя, — заверила Керсти. — Честно говоря, еще не видела, чтобы люди так любили друг друга!

Бронуин растерянно хлопнула глазами. Стивен уставился на жену как последний идиот, словно видел впервые в жизни.

— Она и вправду красивая, верно? — заикаясь, спросил он. — Если бы еще умела готовить!

Последнее было сказано с таким сожалением, что Бронуин скорчила рожицу и бросила в него комком грязи.

Стивен тряхнул головой, словно вернувшись в настоящее.

— Позволь мне подержать крестника, ладно? Он и без того слишком много времени проводит с женщинами!

Но Бронуин ловко ускользнула от него.

К вечеру следующего дня они подкатили к дому родителей Керсти, обычному арендаторскому коттеджу с чисто выбеленными каменными стенами и черепичной крышей, окруженному полями ячменя и лугами, на которых паслись несколько коров и небольшая отара овец. Границу владений отмечала крутая скалистая гряда.

На пороге появились родители Керсти: отец, Харбен, маленький скрюченный человечек без правой руки, зато с пышной бородой, густой шапкой седых волос и, казалось, навеки застывшим в сердитой гримасе лицом, и мать, Неста, крошечная женщина с седыми, скрученными в тугой пучок волосами. Она в отличие от мужа так и излучала тепло и умудрилась одновременно обнять дочь, младенца и Бронуин, после чего несколько раз поблагодарила ее и Стивена за то, что помогли принять ее единственного внука. Она даже расцеловала Стивена с таким же энтузиазмом, как и зятя.

Стивен спросил, нельзя ли провести у них ночь, добавив, что утром они уйдут.

Вид у Харбена был такой, словно ему нанесли величайшее в мире оскорбление.

— Только на одну ночь? — проворчал он. — Что ты за человек? Эта твоя жена тоща, как палка, и где, спрашивается, ваши дети? — И, не дожидаясь ответа Стивена, добавил: — Мое домашнее пиво мигом зародит ребенка в ее плоском животе!

Стивен кивнул, словно Харбен только что изрек поразительную мудрость.

— Знаешь, я тут давно думал о том, что не мешало бы и нам завести ребеночка, а уж домашнее пиво — первое для этого средство.

Харбен издал звук, могущий сойти за смешок.