Бархатные горы

Из тени бесшумно, как истый шотландец, выступил Роджер Чатворт.

Бронуин коротко кивнула ему и сделала знак Рэбу успокоиться. Пес никогда не любил Роджера и не делал из этого тайны. Роджер последовал за ней по темной крутой дорожке. Она ощущала, как он напряжен, поскольку то и дело хватался за ее руку, чтобы не упасть.

Бронуин старалась скрыть отвращение к этому человеку. Хорошо, что она теперь знает: не все англичане такие, как он. Многие были такими же храбрыми, отважными и великодушными людьми, как муж и его братья. К таким мужчинам женщине прислониться не стыдно. А этот… цепляется за женщину.

Как только они достигли материка, где стояли оседланные лошади, Роджер облегченно вздохнул. Но они не могли говорить, пока не покинут земли Макэрронов. Бронуин обогнула долину по морскому волнолому. Ночь была темной, и она шла, руководствуясь скорее инстинктом и памятью, чем зрением.

Ближе к утру они остановились на гребне, считавшемся границей ее земель. Она остановила лошадь, давая возможность Роджеру немного отдохнуть.

— Устали, леди Бронуин? — дрожащим голосом спросил он, спешившись и, очевидно, посчитав, что выдержал страшное испытание.

— Не пора ли ехать дальше? Мы не слишком далеко от Лейренстона, — уговаривала она. — Когда мои люди…

Но тут она осеклась, не в силах поверить собственным глазам. Роджер Чатворт одним быстрым, ловким движением выхватил из седельной сумки тяжелый боевой топор и ударил им Рэба. Пес, смотревший в эту минуту на свою хозяйку, не успел уклониться от предательского удара.

Бронуин мгновенно слетела с седла и бросилась на колени перед упавшей собакой. Даже в темноте можно было видеть ужасную рану в боку Рэба.

— Рэб? — с трудом выдавила она. Пес едва шевельнул головой.

— Он мертв, — безжалостно бросил Роджер. — А теперь вставай!

Бронуин, вскочив, повернулась к нему.

— Ты! — крикнула она, но не стала тратить энергию на слова. В следующую секунду она уже налетела на Роджера с ножом в руке, целясь в горло негодяя.

Не ожидая такого, он сначала пошатнулся под ее тяжестью. Лезвие кинжала вонзилось в плечо, чуть не попав в шею. Он вцепился в ее волосы и оттянул голову как раз в тот момент, когда она ударила его коленом в пах. Роджер снова пошатнулся и упал, увлекая ее за собой. Но Бронуин извернулась и впилась в него зубами, стискивая ненавистную плоть все ожесточеннее, пока он не выпустил ее. Освободившись, она вновь набросилась на него с ножом.

Но к сожалению, промахнулась, потому что четыре пары рук оттащили ее от Роджера.

— Где это вы болтались? — рявкнул тот. — Еще минута, и было бы слишком поздно!

Бронуин глянула на растянувшегося на земле пса и подняла голову.

— Керсти ничего не передавала тебе, верно?

Роджер провел рукой по ране, из которой уже капала кровь.

— Плевать мне на всех чертовых шотландских дикарей! Воображаешь, что я стану исполнять поручения грязной крепостной? Или ты забыла, что я граф?

— Забыла, — медленно протянула Бронуин. — Забыла, кто ты такой. Забыла, что ты способен ударить человека в спину.

Это были последние слова, которые она успела сказать за этот вечер и несколько последующих дней, потому что кулак Роджера едва не врезался в ее челюсть.

К счастью, она успела чуть отвернуть голову, так что удар пришелся в щеку, и она не получила ни одного перелома. Но тем не менее удар был так силен, что она свалилась на землю в глубоком обмороке.

Очнувшись, она не сразу поняла, где находится, голова раскалывалась от свирепой боли, никогда не испытанной доселе, а в мыслях царил полный разброд. Тело надсадно ныло, а губы не двигались. Бесплодно попытавшись вспомнить, что с ней, она вновь погрузилась в небытие.

Очнувшись снова, Бронуин почувствовала себя лучше. Полежала несколько минут и сообразила, что у нее во рту кляп. Руки и ноги тоже были туго связаны.

Прислушавшись, она поняла, что лежит в повозке на груде соломы. Стояла ночь, Бронуин, должно быть, провела без сознания целый день. Временами ей хотелось плакать от невозможности пошевелиться. Веревки врезались в кожу, горло пересохло и распухло.

— Она пришла в себя, — сказал кто-то.

Повозка остановилась, и Роджер Чатворт нагнулся над ней:

— Я дам тебе воды, если поклянешься, что не будешь кричать. Мы в лесу, так что тебя все равно никто не услышит. Но я хочу получить твое слово.

Шея Бронуин так затекла, что она едва могла ею двигать. Но она кивнула.

Роджер поднял ее и вынул кляп.

Такого божественного облегчения Бронуин еще в жизни не чувствовала. Она потерла челюсти и поморщилась, когда коснулась синяка, оставленного кулаком Роджера.

— Бери, — нетерпеливо бросил он, сунув ей кружку с водой. — Мы не можем торчать здесь всю ночь!

Бронуин жадно припала к воде.

— Куда ты меня везешь? — прохрипела она.

Роджер вырвал у нее кружку.

— Это Монтгомери может терпеть твою наглость, но от меня такого не дождешься! Сообщу тебе, когда сочту нужным.

И прежде чем она отвела взгляд от полупустой кружки, Роджер схватил ее за волосы, снова сунул в рот кляп и толкнул ее на солому.