Поход потерпел неудачу. Отряд вернулся ни с чем. Все перепуганные, и небылицы рассказывали. Будто шли они утром, а в лесу ночь стоит, тропы все, что к избушке вели, позарастали. И чем ближе к избушке, тем сильнее туман сгущался, и сколько раз её не обходили, всё равно она к ним одним боком повёрнута, с окном тёмным, а в нём стоит кто то. Но кто разобрать не представляется возможным из-за тумана и темноты, только очертания видно. Ещё раз сбоку обогнули, всё равно тоже окно с тем же силуэтом. Решили ближе подойти, обогнули дерево, а он уже не в избушке, а снаружи стоит. Такая тревога на душе разыгралась, кто то выстрелил, потом второй, а силуэт ещё ближе оказался, кто то побежал, началась паника, и все обратились в бегство.

Борислав Сергеевич в гневе ругал горе охотников, на чём свет стоит. Что какой-то лесной бабы испугались, небылицы рассказывают пред очами его ясными. Но как не стращал, какие награды не сулил, никто обратно идти не согласился.

А на другой день Бажен умер, ночью во сне. Поминки тихо провели, в наполовину закрытом гробу схоронили.

Вера вроде, как от горя умом тронулась, стала по деревне расхаживать истории невероятные рассказывать, что неспроста супруга её хоронили с ногами, прикрытыми, а потому что не было ног там. В ночь смерти подле кровати тьма зашевелилась, приняла черты с человеком схожие, и давай Бажена с кровати за ноги стаскивать, а он кричал, упирался и плакал, когда с его ног разорванных чудище кости вынимать стало, разламывать их и слизывать содержимое. Плоть трогать не стал, оставило Бажена, да он больше и не кричал, лежал, всхлипывал, подёргиваясь, покуда не затих. Её Веру существо не тронуло, прорычало только, что то неразборчивое и исчезло во мраке.

Ещё гуляя по улицам бормотала разное, дескать, помнит, что она всё помнит, и всё не так было, всё не так было Доброгнева матушка. И что она сейчас совсем всё вспомнит и обязательно расскажет! А потом утопла. Провалилась в старую шахту соленую затопленную. Шахта старая была, у реки стояла. Со временем с рекой соединилась. Туда Вера и сгинула, нашли обрывки одёжи её, в которой она бродила, а её саму не нашли. Так пустой гроб и схоронили, над которым отец Вадим прочитал молитвы.

Сам Вадим Ольгович немного погодя повесился. Утром нашли его висячим на колокольне. Обычно он не любил туда подниматься, больно высоко и ступеньки крутые. А тут бежал, спотыкался, падал, руки в кровь разодрал, так сильно наверх карабкался. Гналось за ним что то, и он это что-то слышал, оно там внизу в темноте рычит поднимается. Вбежав на колокольню, отец Вадим побледнел. Там была Доброгнева, стояла на краю стены, на него смотрела, а с колокола петля свисала.

– Не бойся, он больше за тобой не гонится – сказала она, указав рукой на тьму.Оглянувшись, Вадим Ольгович ничего не увидел, но услышал из темноты рычание.

– Лезь в петлю, а не то его выпущу. Вадим Ольгович, послушно вскарабкался на табурет и просунул голову в петлю.

– Кто Леонида в шахту столкнул? И за что?

– Это Волька с Гришкой, дворовые Борислава. Лёнькой купцы часто приезжавшие интересоваться стали, грозили Бориславу что переманят его. Да и уважение к Лёньке на деревне сильно выросло. А он к нему Гришку и приставил, да и так с годами накоплены были места для копанья соли.

– Веру тоже они?

– Они, они, это всё они, нервно затараторил поп – я там совершенно ни при чём. Отец Вадим захрипел. Тьма зарычав шевельнулась и выпал табурет из под ног его.

С подручными Борислава Сергеевича, выше упомянутыми Волькой и Гришкой, тоже странные смерти приключились. Оба ночью помёрли, вроде как во сне. Но бабы их говорили всё то, что сгинувшая Вера описывала. Будто, что то из тьмы у ног кровати вылезло и разодрало их в клочья, кости разламывая.

Сам Борислав Сергеевич, очень скоро в путь стал собираться. И через день другой, все дела свои, прекратив, отбыл в сторону города. Правда люди рассказывали, что в пути на постой остановился, а поутру, с постели подняться не смог, так как кровь вся вытекла из ног разорванных. По деревне слухи поползли, уже без помощи Вадима Ольговича, царство ему небесное! Будто этот зверь тёмный, таким образом соль ищет, а ежели не находит с костей хозяев её и слизывает, и будто в другие дома он хаживал, но если находил соль, то не трогал спящих. И рычание его всё толковали, на слово Грэм схоже. Так Грэмом его и прозвали.