Бармен из преисподней (СИ)

Я вошёл в комнату и осмотрелся. Помещение было где-то пять на пять метров. В центре комнаты на каменном полу была вырезана классического вида пентаграмма, в которой были какие-то письмена. Судя по свежим следам на столах, здесь не так давно разделывали тушу. А вот и сама «туша». Ровно посередине пентаграммы расположилось нечто вроде жертвенного камня, на котором лежал человек, руки и ноги которого были раскинуты в разные стороны и закреплены металлическими цепями, которые уходили прямо в пол. На его кистях, верхних частях ступней, подмышках и животе были небольшие многочисленные надрезы, из которых, капля за каплей, вытекала кровь. Вся пентаграмма уже была наполнена ей, и, судя по фиолетовому свечению рисунка, кровь поддерживала в комнате какой-то ритуал. Магия, не иначе. Сам узник был, почти богатырского телосложения, всё его тело было покрыто слоем запёкшейся крови. Живой, я точно это знаю! Иначе кровь бы не стекала из ран. Да и его живот мерно поднимался и опускался, показывая, что он дышит.

Я приподнял голову узника и всмотрелся в его отрешённое лицо. Где-то я уже видел этого человека, вот только где? Всё лицо и всё тело его было в крови, и опознать его никак не получалось. Я вытащил из кармана тряпочку для протирки барной стойки (и откуда она у меня взялась?) и попытался очистить лицо жертвы от засохшей красной корки, как вдруг он дёрнулся, взглянул на меня и хрипло произнёс:

— С… Серый? Что ты… Какого… Ты тут… Как?

— Андрюха?!

Имя мгновенно вылетело из ящика под названием «Дом» в анналах моей многострадальной головушки. Лучший друг ещё со школы, одни из самых добрых, отзывчивых и вежливых людей из всего моего окружения. Мы были, как любили говорить наши бабушки с дедушками, не разлей вода! Даже в одну военную часть были призваны и служили в одном взводе. Потом он захотел остаться служить по контракту, а я его рвения не разделил. Последний раз я его видел на железнодорожном вокзале. Он тогда должен был на следующий день отправиться куда-то в район Курильских островов, а я уезжал домой. После этого мы даже не связывались друг с другом. Ну а когда я оказался здесь, то уже не знал о его дальнейшей судьбе.

Я метнулся в дальний конец разделочной, нашёл в углу на гвозде большой ключ и принялся открывать замки на кандалах Андрюхи. Затем я вытащил из рук и ног Андрея все трубки и помог ему привстать.

Дыры от трубок постепенно затягивались, а к лицу Андрюхи постепенно возвращался здоровый цвет лица. А я чувствовал, что зверею. Я никому и никогда не позволял обижать моих родных и близких, поэтому если бы здесь оказались те, кто причастен к пыткам Андрея, я бы просто размозжил им головы ближайшим тяжёлым тупым предметом и подвесил под потолок на их же кишках! Но их не было, священную месть мне исполнить было не суждено, поэтому я взвалил на плечи лучшего друга (весом с молодого кабанчика) и не спеша побрёл к выходу. К моему большому облегчению Андрей окончательно пришёл в себя, когда я почти дотащил его до выхода из разделочной.

— Успокойся, я уже могу идти, — сказал он, вставая, — Как ты здесь оказался?

— Думаю, что нам лучше поговорить об этом позже, сейчас надо убираться отсюда, — ответил я, не оборачиваясь.

Мы начали рыскать по бункеру в поисках выхода. Разумеется, мы начали с осмотра трубы, из которой я прилетел. Забраться по ней наверх не было возможно, ибо она была скользкой и даже без швов. Потом мы взялись за двери. Те, что мы не смогли открыть или взломать попросту выламывались нашими с Андреем общими усилиями. Комнаты, что нам открывались, имели разное значение. Были спальные помещения с узкими проходами и нарами по стенкам, всяческие лаборатории, где от запаха серы невозможно было дышать, а в склянках бурило вещество цвета детской неожиданности. В двух комнатах нам пришлось задержаться. В первой из них оказалась обширная оружейная, где я разобрал и почистил свой обрез и набил карманы патронами, а Андрюха принялся рыскать по многочисленным ящикам в поисках одежды, и через какое-то время он уже стоял в военной форме красной армии, на поясе висел здоровенный пистолет, а в руках он держал здоровенный пулемёт, который я тоже узнал. Это был МG-42 c торчащей улиткой барабанного магазина сбоку. При этом на лице моего друга была видна смесь непонимания с детской радостью.

— Серый, я чего-то не догоняю! В этом складе свалено огромное количество оружия и снаряжения. И то, и другое очень устаревшее, чуть ли не времён Второй мировой, но всё оно находится в отличном состоянии! За ними явно кто-то ухаживал! Они что, к войне готовятся?

— А лысый их знает! Может и готовятся. Ты давай, заканчивай с досмотром этого склада, у нас ещё одна комната осталась!

Андрей кивнул, и мы пошли в последнюю комнату, которая оказалась продовольственным складом. У нас обоих уже давно урчало в животах, так что мы пропали для внешнего мира на пару-тройку (десяток) часов.