Барнар — мир на костях 2

Якова выходили, правда, ногу всё же пришлось отнять, но это наоборот возвеличило его среди поселенцев. Он считался чуть ли не самым славным храбрецом, в одиночку победившим медведя и чудом выжившим. Яков не заметил своего брата, так как пребывал в беспамятстве, поэтому сам он яро верил в то, что сами боги его спасли от смерти. Не мог Яков вспомнить то, как победил, в конце концов, медведя, но перестал вскоре задаваться этим вопросом.

Так до конца дней своих они больше никогда и не виделись. Яков умер в глубокой старости в кругу внуков и правнуков, лишь на смертном одре разрыдавшись, вспоминая о своем брате. А Демид помер на двадцать лет раньше от чахотки, в одиночестве, не пытавшись даже перед смертью простить брата.»

— А почему старшая из сестер никогда не приходила к Демиду? — спросил тогда его юный Конрад. — Ведь как я понял, она была вместе с покойной матушкой благосклонна к нему.

— К тому времени она была замужем и на сносях. Как ты понимаешь, ей и своих забот хватало, да и муж был человеком строгим. Никто не поощрял людей, общающихся с изгнанниками, — отвечал Рив, поглаживая свою бороду. — И не будет же она бегать по лесу одна, имея своих младенцев и кучу обязанностей по дому.

— Понимаю… Да, ничего удивительного в том, что сестра выбрала детей, а не брата. Думаю, что любая мать поступила бы также, — Конрад вспомнил о своей и поник. Он решил перевести разговор в другое русло. — Но вот только кто всю эту правду про братьев рассказал?

— В целом история эта стала полной благодаря всем жителям деревни, потому как там все всё друг про друга знают. Но про воровство и про спасение Якова рассказал как раз таки тот самый пьянчуга, которого Яков попросил распустить слух.

«Мужик тот братьев пережил, как неудивительно, но и такое бывает. Так что на смертном одре он-то и поведал, как Яков его подкупил. А как Демид медведя убил и брата спас, он от самого Демида услышал, когда тот бредил в приступе агонии перед смертью своей. Пьянчуга нехороший человек был, да только совесть его мучила больше, нежели родного брата. Пропойца иногда носил жалкие остатки репы в лачугу к Демиду и был единственным, с кем тот общался изредка.

Он не рассказал Демиду, как сам участвовал в роспуске слухов из-за того, что его Яков подкупил. Я думаю, что Демид это и сам догадывался, но не винил оного. Когда пьяница перед смертью всё выложил, то младшие сестры заревели горькими слезами.

И с тех пор передавалась эта история дальше, как некий нравоучительный пример. Мне её поведал мой приятель, который родился в том самом краю, через много лет после описанного.»

— Интересно, почему Демид всё-таки спас Якова? Ведь сам хотел его убить, да и не простил даже перед смертью.

— А ты бы спас?

— Думаю, что да, — ответил Конрад.

— Добрая ты душа. А это невиданная редкость.

— Доброта моя здесь не при чем. Всё дело в логике. Мне всегда не нравилось то, что людям свойственно помнить только плохое, а добрые поступки человеческие улетучиваются быстрее, чем дым. Мне кажется, что Демид спас Якова, потому что помнил всё то хорошее, что тот делал для него в детстве. Когда Яков предал младшего брата, то Демид не мог его простить за такое. Но ненависть не обязывает нас забывать добро. Сильное зло способны простить только самые редкостные добряки или дураки. А на зло отвечают только злом безумцы или тоже дураки. У разумных же людей просто-напросто хорошая память. И Демид относился к таковым. Жаль, что жизнь у него совсем горестно сложилась.

— Мне нравится, как ты рассуждаешь, Конрад, — быстро улыбнулся Рив. — Я-то сам всегда за прощение стою. Но очень приятно всё же осознавать, что врагов своих необязательно нужно прощать для того, чтобы помочь им.

Глава 14

Конрад ворочался в постели. Он никак не мог понять, с чего это вдруг вспомнил эту историю, рассказанную ему очень давно Ривом. Наёмник смотрел на низкий грязный потолок, закинув руки за голову. Размышляя, мужчина всё же пришёл к выводу: мало кто способен помнить добро. Так что рассказ хозяина лесопилки вряд ли бы оказал хоть какое-то влияние на озверевшие умы жителей. Он задумался над собственными поступками и не смог отнести себя ни к плохим, ни к хорошим людям.

Конрад услышал за тощей дверью чьи-то шаги, но гостей наемник точно не ждал. Быстро и бесшумно вскочив, затаился у входа с мечом. Со скрипом внутрь проникла незнакомая блондинка с волосами, спадающими ниже плеч. Она находилась к нему спиной с огарком свечи в руках. Во мраке, на фоне теплого огонька вырисовывалось её стройное подтянутое тело в одной облегающей юбке с большим разрезом. Грудь же прикрывала, судя по всему, совсем небольшая полоска ткани на тонких подвесках.

— Кто ты такая? И что тебе нужно? — он приставил к её шее клинок.

Девушка нисколько не испугалась неожиданного появления сзади. Она спокойно развернулась. При свете на него уставились серо-голубые и холодные глаза незнакомки. Под одним из которых был причудливый чёрный узор на коже.

— Меня зовут Фрида. Я аливитянка из земель Саркена.