Барнеби Радж

По мере того как мистер Деннис, напрягая дарованные ему природой умственные способности, обдумывал все имеющиеся у него шансы выпутаться благополучно и с минимальным ущербом для себя, настроение его все улучшалось и уверенность крепла. Он подумал о том, в каком почете его должность и как часто – можно сказать постоянно – требуются его услуги; вспомнил, что свод законов рассматривает его работу как своего рода универсальное средство, применимое для всех мужчин, женщин и детей без различия возраста, виновных в самых различных преступлениях, что профессии его покровительствуют сам король, обе палаты парламента, Монетный двор, Английский банк и все судьи Англии; потом ему пришла в голову мысль, что, сколько ни меняйся кабинет министров, работа палача всегда останется для них любимой панацеей от всех зол, ибо, благодаря ей, Англия занимает особое и видное место среди цивилизованных стран мира. Припомнив все это и поразмыслив, Деннис почувствовал твердую уверенность, что благодарная нация непременно освободит его от наказания и, разумеется, вернет ему прежнее место в благополучно процветающей государственной системе Англии.

Утешаясь этой каплей надежды (впрочем, то была не капля, а целый океан), мистер Деннис стал между ожидавшими его конвойными и с мужественным спокойствием отправился в тюрьму. В Ньюгете, где несколько разрушенных камер наспех приспособили для арестованных бунтовщиков, Денниса горячо приветствовали тюремщики, ибо его прибытие в качестве узника, как случай необычный в их практике и весьма любопытный, внесло приятное разнообразие в их скучные обязанности. В благодарность за это Денниса заковали особенно тщательно и повели в камеру.

– Скажи-ка, братец, – спросил палач, когда в своей новой роли арестанта следовал за тюремщиком по уцелевшим, так хорошо ему знакомым коридорам. – Меня поместят с кем-нибудь вместе?

– Если бы твои приятели оставили тут больше стен, ты сидел бы один, – был ответ. – Ну, а теперь из-за недостатка места придется сидеть в компании.

– Что ж, я не против хорошей компании, – отозвался Деннис. – Люблю общество. Могу сказать – я создан для общества.

– Тем хуже, не так ли? – заметил тюремщик.

– Нет, я этого не нахожу. Почему хуже, братец?

– Ну, не знаю, право, – сказал тюремщик небрежно. – Я подумал, что человеку, который любит общество, расстаться с жизнью в цвете лет – это, знаешь ли…

– Постой, постой, – встрепенувшись, перебил его Деннис. – О чем ты толкуешь? Брось! Кто это, по-твоему, расстанется с жизнью в цвете лет?

– Мало ли кто… Может, и ты, – сказал тюремщик.

Мистер Деннис утер вспотевшее лицо – ему вдруг стало очень жарко, – и, дрожащим голосом заметив своему провожатому, что он всегда был большой шутник, до самой двери камеры шел уже молча.

– Это и есть моя квартира? – спросил он шутливо, когда тюремщик остановился.

– Так точно, ваш кабинет, сэр, – отвечал тот.

Деннис (нельзя сказать, чтобы очень охотно) перешагнул порог камеры, но вдруг остановился и отскочил назад.

– Что такое? – спросил тюремщик. – Какой же ты, однако, стал нервный!

– Нервный! Небось будешь нервный! – в ужасе шепнул Деннис. – Закрой дверь.

– Запру, когда войдешь.

– Не могу я войти туда, – все так же шепотом возразил Деннис. – Нельзя меня запирать с этим человеком. Уж не хочешь ли ты, чтобы он меня придушил?

Тюремщик, по-видимому, не задумывался, желательно ему это или нет. Он лаконично ответил, что делает, как ему приказано, втолкнул Денниса в камеру, запер дверь и ушел.

Деннис, весь дрожа, стоял спиной к двери, подняв инстинктивно руку, словно обороняясь, и смотрел на обитателя камеры, который спал, лежа врастяжку на каменной скамье. В эту минуту спящий, словно просыпаясь, перестал дышать глубоко и ровно, но только повернулся на другой бок, бессильно свесив руку, глубоко вздохнул и, что-то невнятно пробормотав, снова крепко уснул.

Палач с некоторым облегчением на миг отвел глаза от спящего и осмотрелся, ища удобной позиции или орудия защиты. Но в камере были только два подвижных предмета – громоздкий стол, который невозможно было передвинуть без шума, и тяжелый стул. Подкравшись на цыпочках к стулу, Деннис унес его в самый дальний угол и, забаррикадировавшись им, стал с напряженным вниманием следить за своим врагом.

Этот спящий враг был Хью, и не удивительно, что Деннис чувствовал себя прескверно и всей душой желал, чтобы он никогда не проснулся. Через некоторое время, устав стоять, он забрался подальше в угол и прилег на холодном полу. Ровное дыхание Хью показывало, что он спит крепко, но Деннис все-таки ни на миг не решался отвести от него взгляд; он так боялся внезапного нападения, что, не довольствуясь наблюдением из-за спинки стула, время от времени осторожно вставал и, вытянув шею, следил за лицом Хью, желая убедиться, в самом ли деле он спит или только притворяется, чтобы, улучив момент, броситься на него.