Барон-дракон

Самое смешное, спроси она его с ходу о чем-нибудь, он бы опять повторил свое "слушаю". Слова вылетели из головы.

— Я хочу тебя увидеть, - донесся из трубки чуть дрожащий голос Ольги.

— Приезжай, - прорвался Вадим сквозь вербальный барьер. - Адрес не забыла?

— Нет.

— Только… тут у меня товарищ.

— Тогда я не приеду.

— Он из другого города, завтра отбывает. Приезжай.

— Хорошо.

Трубка с первого раза не попала в гнездо. Точно, старым становлюсь. Какого бы черта волноваться. А ведь волнуюсь. Такого я за собой, пожалуй, и не припомню. Разве в юности так потряхивало, когда за первыми девушками еще вполне невинно ухаживал.

— Не жена, - удовлетворенно констатировал Кошкин.

— Ага.

— Мне смыться? Все равно в пять утра надо быть в аэропорту. Приеду с вечера, посижу, книжку почитаю.

— Ни в коем случае. Я тебя не отпущу.

И опять смешно. Ангарскому вдруг стало интересно, как Венька отреагирует на Ольгу.

Она появилась на пороге такая красивая, что у Вадима в первый момент захватило дух. Прошла, поздоровалась, устроилась в уголке дивана и без напряжения, без рисовки, без бабских ужимок легко влилась в разговор. Смеялась, слушала, сама что-то рассказывала; на Вадима почти не смотрела. Но… Она вся была наполнена внутренним напряжением, которое перехлестывало: в дрожании пальчиков, в напряженном изгибе губ, даже в запахе.

А Венька разливался:

— В начале года в мое издательство поступил заказ из министерства обороны. Надо было сотворить поздравительные открытки к Двадцать Третьему февраля. Так мы же с полным нашим удовольствием. Дизайнер быстренько сработал все в цвете, надпись, полиграфия… Осталось найти какой-нибудь военный символ. Нас, кстати, предупредили, что картинка должна отображать морскую тематику. Морскую, так морскую. Я пошел к фотографу, тот порылся в своих слайдах, у него их целая коллекция. Нашел. Соединили. Получилось великолепно: синее море, серебряный шрифт, красные гвозьдики. В середине присобачили авианосец, с которого взлетает МИГ. Открытка

— класс. Отпечатали, прошла предоплата, мы отправили груз по назначению.

— И, что? - засмеялся Вадим, уже предполагая дальнейший поворот событий.

— Страшное случилось примерно через неделю после праздника. Тот же чин из министерства позвонил мне и на чистейшем русском устном, без употребления каких-либо других оборотов, предложил явиться к нему в кабинет.

Вадим согнулся от хохота. Ольга смотрела недоуменно.

— Я являюсь. Рожа у чина совершенно свекольная, плюс послепраздничная отечность, сам понимаешь, один вид может напугать до икоты. Я, признаться, струхнул, но пока в обморок не падаю. Чин швыряет мне в рожу открытку и кричит - перевожу, как понял:

— Это что?

— Открытка, - говорю.

— Что на ней изображено?

— Море, - говорю. - Облака, цветы, кораблик.

— Какой, на хер, кораблик! - орет чин. - Ты мне что тут нарисовал?

— Авианосец, - говорю.

— Чей?

Теперь в захлеб расхохоталась уже Ольга. Венька и сам хихикал.

— Так чьим же кораблем вы министерство поздравили? - едва выговорил Вадим.

— Не поверишь, американским.

— А МИГ наш?

— Наш.

— И как ты выкрутился?

— С ходу и на полной громкости понес какую-то околесицу, мол, в прошедшей войне мы и американцы вместе сражались против фашистов. Что пришло время вспомнить братство по оружию…

— Неужели прокатило?

— Представь себе. После того как я напомнил генералу, что именно ему привозил открытку визировать. Он ее и подписал. Иначе я сегодня не водку бы под полярным кругом трескал, а в

Хайфе на ПМЖ устраивался.

Вадиму сто лет не было так хорошо. Рядом был друг и была женщина, которую он хотел, как никого до нее. И она - тоже. В первый раз, в прошлое свидание, для нее все случилось спонтанно, она была ошарашена, хоть и старалась держаться непринужденно. Сегодня она пришла к нему и только за ним.

Деликатный Венька засобирался спать. Вадим постелил ему в маленькой комнатке. А они еще некоторое время сидели и разговаривали. Пока он ни сорвался. Тянул бы еще, чтобы сама к нему качнулась, не смог. И опять все слилось в сплошной горячий поток, когда каждое прикосновение, движение, слово заставляют все внутри плавиться сладкой лавой, и эта лава, наконец, выплескивается сумасшедшим взрывом.

Утром они отвезли Веньку в аэропорт, почти не перекусили и все началось сначала.

Жизнь Вадима Ангарского разделилась на повседневность с ее заботами и проблемами и редкие вспышки-праздники, когда все окружающее отступало. Он попадал в другой мир и жил там на полную катушку. Тут не надо было себя уговаривать, не оставалось места для лени, для раздражения и скуки. Ему было трудно, хорошо и одновременно интересно, до того, что он забывал, кто он на самом деле. С ней его не тяготило человеческое существование. Случись оказия, он бы просто, как анекдот, рассказал ей свою историю. Но им хватало других тем.

***

Марго кричала. Она так еще никогда не кричала. Лицо заливали слезы. На этот раз она их не наигрывала, она действительно рыдала, выматывая ему душу:

— Ты все забыл! Ты забыл, как умирал, когда я тебя нашла. Ты никому не был нужен. Твоя