Барон и Звезды

Через десять минут Джон уже звонил в дверь скупщика. Леверсон жил на тихой улочке, и все ее обитатели — в основном дантисты, хирурги и промышленники — весьма ценили симпатичного соседа, такого утонченного, вежливого и к тому же замечательного советчика во всем, что связано с антиквариатом. И любой из них испытал бы шок, узнай он, что Флик порядком хлебнул тюремной жизни и был «на ты» со всеми лондонскими преступниками.

Флик сам открыл дверь. Высокий и крепкий, он прекрасно выглядел для своих шестидесяти лет, и, хотя его волосы побелели как снег, лицо оставалось гладким и румяным. Со времен Фландрской кампании Первой мировой войны правый рукав Леверсона пустовал. Старик, приветливо улыбаясь, пригласил Джона в дом.

— Счастлив вас видеть, Мэннеринг, но вот то, что вы ввязались в эту историю, радует меня значительно меньше. Надеюсь, по крайней мере, что не вы…

— Нет, — просто сказал Джон, — не я. Сейчас все объясню, но сначала хочу получить свое виски.

Они вошли в небольшую комнату. Она была само совершенство. Джон всегда приходил сюда с особенным удовольствием. Для него Флик и эта гостиная были неотделимы друг от друга. На ажурном серебряном столике (чистейших кровей Кватроченто, гордость антиквара — скупщика краденого) их ожидали бутылки и хрустальные бокалы. Окна закрывали тяжелые красные шторы, в камине весело горели дрова, а на затянутой серым шелком стене лукаво улыбалась девочка кисти Ренуара.

Джон вздохнул и с добродушной завистью проговорил:

— Дорого бы я дал за то, чтобы иметь наконец собственный дом. Как мне осточертели эти безликие квартиры, которые часто приходится бросать!

— А что вам мешает? — проворчал Флик.

Джон почти ничего не скрывал от старика, но все же тот не знал о безвыходном положении, в котором оказались Джон и Лорна.

Мэннеринг пожал плечами.

— Давайте-ка лучше поговорим о том, что привело меня сюда. Я не уверен, что стоит рассказывать вам всю эту историю, Флик. Пожалуй, для вас лучше знать как можно меньше.

— Дорогой мой, я, конечно, вышел в отставку, но все-таки не совсем еще выжил из ума, — возмутился Флик. — Ну, так «в чем дело?», как говаривал один французский маршал.

— Во-первых, вполне ли вы уверены, что ваша Звезда, вернее, та, которую вам предложили, настоящая? Рехнуться можно, сколько бриллиантов поддельных кружится сейчас на горизонте!

Леверсон покачал головой и улыбнулся.

— Судите сами!

Он открыл футляр. На черном бархате тысячью розоватых огней сверкала удивительно пропорциональная — верх совершенства — бриллиантовая Звезда. Джон завороженно застыл.

— Да, в те времена умели обрабатывать камни, — спокойно проговорил Леверсон. — Какое чудо! И какой свадебный подарок для молодой кокетливой женщины! Полагаю, она носила их на корсаже или в волосах. Правда, пролистав две биографии Марии Антуанетты, я так и не нашел ни единого упоминания об этих украшениях.

Мужчины на мгновение мечтательно застыли, но Джон быстро вернулся к действительности.

— Откуда она?

Леверсон нахмурил седые брови.

— Мне принес ее один француз. Было это сегодня часов в шесть вечера. Он пришел с рекомендательной запиской от Галлифе.

— Это ваш парижский коллега?

— Совершенно верно. Галлифе — человек надежный. Так вот, этот француз, некто Бидо, сказал, что несколько лет работает с Галлифе и тот посоветовал ему продать Звезды в Лондоне, а не в Париже.

— И сколько Бидо за них просит?

— По десять тысяч. Из них две — мне за комиссию. Но если покупатель — вы, то я, конечно, обойдусь без комиссионных.

— Ни в коем случае. То, что вы ушли на покой, еще не резон отказываться от выгодной сделки. А о других Звездах Бидо не говорил?

— Нет, у него была только эта.

— Хорошо, я ее беру. Деньги принести завтра?

— О, торопиться некуда. У меня тут лежит нужная сумма в таких бумажках, которые трудно вычислить даже полиции. Завтра Бидо явится за деньгами в половине первого.

— Замечательно! Очень хорошо, что вы мне об этом сказали, — за парнем надо приглядеть.

— Почему бы и нет, если вас это занимает? Так вы все-таки не хотите рассказать мне, что происходит?

— В общих чертах следующее: эти драгоценности были у некоего ла Рош-Касселя, который, впрочем, собирался продать их мне. Но беднягу убили сегодня или, вернее, вчера, — уточнил Джон, поглядев на часы, — в два часа дня. Ла Рош-Кассель поручил операцию «Версаль» одному типу по фамилии Грюнфельд, который и отправил его на тот свет. Понятия не имею почему. Кстати, вам ничего не говорит имя Льюис Грюнфельд?

Флик задумался.

— Нет.

— А Лаба?

— Лаба? Это француз? По-моему, я что-то о нем слышал. Кажется, убийца…

— Да еще какой! Вот я и думаю: а вдруг ваш Бидо — подручный Лаба? В таком случае Лаба ведет двойную игру с Грюнфельдом. Хотя, честно говоря, мне это кажется совершенно неправдоподобным — насколько я мог судить, Лаба вполне предан хозяину.

— Если хотите, могу навести справки у Галлифе. Позвоню ему с утра пораньше.

— Прекрасная мысль. Перезвоните мне тогда в Челси, в студию мисс Фаунтли. Я буду там до полудня.