Барон Николай Корф. Его жизнь и общественная деятельность

Маленького Колю, успевшего уже пожить до этого времени в Екатеринославе и находившегося тогда в Москве, где жил его отец после вступления во второй брак, увезла с собою в Воронежскую губернию родная его тетка, сестра матери, Татьяна Тимофеевна (также Корф по мужу). Эта умная женщина, вдовая уже, имевшая двоих детей (сына и дочь), так серьезно относилась к их воспитанию, что ради этой цели переехала на житье из своего родового поместья Погромца в соседнее с ним поместье Волчье, принадлежавшее Д. Д. Градовскому, отцу покойного профессора и публициста, где домашнее обучение было поставлено на широкую ногу и организовано с замечательной умелостью. В доме Градовского под личным его наблюдением и руководством была организована регулярная «семейная школа» с должным штатом преподавателей и строго установленной программой обучения. В этой школе, кроме двух детей Градовского, обучалось еще пятеро детей его соседей. Главою и душою школы был сам Градовский, относившийся к чужим детям совершенно так же, как к своим родным. Для той отдаленной эпохи (т. е. начала 40-х годов) серьезное, сознательное отношение к домашнему обучению было большой редкостью.

С восторгом вспоминает барон Корф в своих «Записках» о времени, проведенном им в Воронежской губернии, у тетушки Татьяны Тимофеевны Корф, и в Волчьем, т. е. в школе Д. Д. Градовского. Это – самая счастливая, яркая и радужная пора во всем его детстве. За время пребывания в этом уголке Малороссии, в которой находилось также и родовое его поместье Нескучное, он не только сжился, сроднился с Малороссией, но, можно даже сказать, прирос

душой к селу. Во всю последующую пору школьного его учения село вообще и Малороссия в частности были целью его стремлений, его мечтой. Куда ни забрасывала его капризная судьба в детском, отроческом и юношеском возрасте, – село неотступно было перед ним, и он постоянно лелеял мечту сделать что-нибудь полезное и разумное в родном своем имении.

Такую привязанность к сельской жизни породили те замечательно благоприятные условия, в которых он находился, живя и учась в поместье Градовского. Там не морили над книгою, не угнетали физической и духовной природы детей учением. В летнюю, например, пору, продолжающуюся на юге месяцев семь, дети проводили над книгой не более четырех часов, занимаясь остальное время на дворе, в саду, лесу, поле, на лугу. Такая постановка занятий, как нельзя более благоприятная в физическом отношении, воспитывала характер, развивала наблюдательность, самодеятельность и самостоятельность. В распоряжение детей были предоставлены всевозможные удовольствия: уженье рыбы, купанье, верховая езда, обработка собственных гряд и прочее. Кроме того, почти каждый из детей имел своих ручных кроликов, перепелов, жеребят.

К этому нужно прибавить еще роскошные условия окружающей природы, со степным привольем, садом, лесом, лугами и рекою. Не последнюю роль, конечно, играло и кормление на славу, как и подобало прежней «житнице России», до сих пор еще славящейся своей кукурузой, тыквенной кашей, варениками, варенцом и арбузами, такими сочными, что их можно есть не иначе как ложками. Маленький Коля именно у своей тетушки Т. Т. Корф и в семье Д. Д. Градовского получил главным образом закваску коренного русского домашнего воспитания, причем, конечно, не последнюю роль играли и богатая кутья накануне Рождества, и торжественная встреча Пасхи.

Отзываясь с большою похвалою о семейной школе Градовского, ее порядках и учителях, Н. А. Корф с особенной любовью и признательностью останавливается на личности швейцарца Бешра, талантливого педагога. Этот добрый, умный, живой и разносторонне сведущий руководитель был не только хорошим преподавателем французского языка, но и воодушевленным товарищем детских игр, разного рода занятий на свежем воздухе и затей. Нисколько не в ущерб престижу учителя и воспитателя, Бешра умел быть ребенком с детьми, не чуждался даже строить вместе с ними мельницы на ручьях, не упуская, однако, случая сообщать им при этом и разные полезные сведения, но умея не надоедать своими поучениями. Понятно, что у такого преподавателя знание французского языка само собою переливалось в детей, и Коля, в придачу к русскому и немецкому языкам, овладел еще и французским.

Благоприятные условия воспитания в семье Градовского, особенно же грандиозные картины южнорусской природы, с ее величавостью и ширью, с ее табунами в 500 лошадей, оставили в душе ребенка неизгладимый след на всю жизнь. Эта пора жизни была особенно благоприятна для маленького Коли еще и в том отношении, что тетка, на попечении которой он находился, как сестра покойной его матери невольно воплощала в себе образ последней, – и ребенок не чувствовал своего сиротства.