Барон поневоле

— Риньер Остман приезжал с разведкой, прощупать ваше настроение, господин полковник. Уильяма он всерьез не воспринимает, и это хорошо. Главный торг впереди. Сначала вас попробуют купить, потом запугать, потом попробуют убить. Для кангана главное действующее лицо расследования — вы. Отвлекайте их внимание дальше, — ответила Энея. — Вы сообщили посланнику про Сорвана ла Бриза?

— Конечно, как и договаривались. — Он закхекал, смеясь. — Пусть думают, что мы дурни. — Он перестал смеяться. — Но все же кто мне скажет, где главное звено заговора? Пока мы схватили лишь мальков, а они не могут показать, кто среди них главный заговорщик. Такое ощущение, что Оробат и есть главный. Но он знал лишь Алчибальда и его зятя. Пять контов сидят в темнице и не знают, кто стоит во главе организации. Это не кажется вам странным?

Уильям отложил ложку. Посидел в задумчивости и начал говорить:

— Оробат не зря обосновался на севере. Нам нужно понять цели заговорщиков, и мы поймем, что он тут ищет. Зачем он привлекал к своим делам контов, используя связи риньера Варонье? И убийства претендентов на престол начались отсюда. Я уверен, разгадка находится здесь, а не в столице.

— Ищите ее, Уильям, ищите. Иначе… — Полковник не договорил.

— У меня только одно логическое предположение, — тихо сказала Энея. — Здесь замешан канган…

— Риньера, — приглушенным голосом перебил ее сразу побледневший Румбер. Он наклонился к столу, поближе к женщине. — Даже думать забудьте об этом, не то что говорить… — Румбер налил полный бокал вина, поднес ко рту и, не пригубив, поставил на стол. — Вообще, с чего это вам пришло такое в голову, риньера? — спросил он.

— Если цель заговорщиков — сместить короля, то за этим должен стоять кто-то очень значимый. Кто обладает, первое, большими средствами, второе, влиянием и, третье, властью. Если предположить, как думает мой супруг, что заговор созрел на севере, то единственный человек, который подходит на эту роль, — канган.

— Странные у вас выводы, мадам Энея, — проворчал полковник. — По-вашему, выходит, что наместник убил своего сына?

— Юный Орангон не был сыном Жупре, — ответила женщина.

Полковник только что вновь поднес бокал к губам, чтобы выпить, и застыл. Он осторожно поставил бокал на стол и в упор посмотрел на риньеру.

— Откуда у вас такие сведения? — недоверчиво спросил он.

— Яна, сестра, когда нас выгнали из-за стола, подслушала разговор отца и Оробата. Оробат сказал, что Орангон сын короля. Король — любитель жен вассалов, — приехав к наместнику, напился, затем потребовал к себе его жену. Она пришла и провела с ним ночь. Еще он сказал, что они давно следят за королем и знают всех его детей.

— Выходит, — мрачно произнес полковник, — где-то есть еще как минимум один неизвестный широкому кругу претендент. И его явят миру после смерти короля.

— Не где-то, — высказался Уильям, — а тут, на севере, и его контролирует канган.

— Хм. Довольно странно, — отозвался полковник. — Убить пусть не родного сына, но того, кого все считают сыном. Жупре с таким же успехом мог контролировать его, а не чужого отпрыска.

— Это если не знать Жупре де Ро, — возразила Энея. — А он настолько же гордый, насколько жестокий. Может, он не простил короля и жену?

— Нужно разузнать у арестованных про кангана. Они что-то должны знать. Еще странно то, что они говорят почти одинаково, как будто заранее заучили ответы, — произнес Уильям. — В этом деле много странностей. Например, почему король проводит скрытое расследование? Он не привлекает жандармов, их осведомителей и тайных агентов… Он им не доверяет? И зачем это нужно де Ро, который достиг вершин власти. Он наместник севера, королем он не станет. Даже если он будет контролировать нового короля, что для него изменится? Нам не хватает понимания мотивов этих людей. Мы топчемся на месте, потому что не понимаем цели заговора, и даже если принять за версию участие в нем кангана, она ясности не вносит.

— Значит, — произнесла Энея, — нам предстоит решить уравнение с несколькими неизвестными.

— В каком смысле? — уточнил Румбер.

— Кто-нибудь задумывался, что произойдет, если будут истреблены все претенденты на трон? — спросила Энея.

— Что произойдет? — повторил полковник, нахмурив брови. — Король родит нового наследника.

— А если не успеет? — вкрадчиво спросила Энея.

Полковник даже дернулся, как от удара плетью.

— Что вы такое говорите, риньера… Такого в истории королевства еще не было… Хотя… Я понимаю, к чему вы клоните. Сменится королевская династия. Вы к этому ведете?

Женщина кивнула.

— А кому это выгодно? — спросил Уильям.

Полковник помрачнел, залпом осушил бокал с вином и ответил:

— Только церкви. Церковь всегда выступала за ограничение власти короля и установление своей безграничной власти. Пока у нее это не получалось. Короли умели сдерживать их амбиции. Духовная власть им, светская — королю. У короля армия и маги. Чтобы маги не взяли больше власти, чем нужно, существует церковь. А церковь всегда мечтала о полной власти в королевстве. Ее не устраивает роль кнута для магов.