Барон поневоле

Артем тоже оглянулся, в это время думая, что ему все равно, где жить в этом мире. Покоя он не знал с самого начала, друзьями не обзавелся, и ничто его в этом месте не держало. Он перевел взгляд на шамана.

— Говори, шаман, я тебя внимательно слушаю.

— Так вот. Крепость, где вы остановитесь, стоит на слиянии двух рек. Эту реку мы называем Безымянной. А ту, что впадает с севера, Ленивой. На берегах Ленивой находятся отличные заливные луга, из-за них у нас идет война с другими племенами, огунами и хойда. Они живут на левом берегу. Мы на вашем, на правом. От Безымянной до первого из озер, где мы живем, полдня пути вверх по реке Ленивой. Огуны, как только узнают, что в замке обосновались чужаки, попробуют на вас напасть. Будьте к этому готовы. Если они придут большими силами и возьмут в осаду крепость, мы ударим им в спину. Если они сначала попробуют разделаться с нами, мы пришлем вам гонца за помощью. Лучше бы они пришли сначала к вам. Хорошая острастка надолго успокоит огунов.

— Понимаю, — промолвил Артем. — Сколько воинов выставят огуны?

— Сто пятьдесят — двести.

— А вы?

— Не больше семидесяти.

— У меня пять десятков обученных бойцов и столько же крестьян. Думаю, мы справимся… Но я бы хотел спросить, почему вы, один народ, не живете мирно? Почему не заключите союз племен?

Старик помрачнел.

— Ты, колдун, задаешь правильные вопросы. Раньше племена в союзе располагались по старшинству. Мы были самыми старшими. Но это было давно. Потом пришли горцы и привели людей моря. И была большая битва. Захватчиков мы прогнали, но при этом погибло много достойных воинов… У нас и у огунов. Этим воспользовались некоторые вожди племен и стали нас вытеснять. Дело перешло к открытому столкновению, и наши ослабленные племена вынуждены были откочевать дальше на восток. А народ гор стал спускаться чаще и опустошать племена, которые были ближе к горам… Так и пошло. Горцы теснили ближайшие племена, те — тех, кто был слабее, и они все дальше и дальше уходили на восток. Мир между племенами превратился в открытую вражду за выживание… Мы не можем уходить дальше на восток по реке. Там лес и земли поселенцев королевства. На юге горы, горцы и непроходимый лес. На севере тундра.

— Понимаю, — повторил Артем. — Вы оказались между молотом и наковальней. Ну а от нас чего ждете?

— Сами точно не знаем. Время покажет, колдун. Обживайтесь, устраивайтесь…

— Понятно.

— Ну если понятно, то я пойду к своим. Ждать будем у крепости, — произнес шаман и поднялся.

Артем тоже встал и проводил старика до края плота. Тот легко, по-юношески запрыгнул в лодку, удержал равновесие и махнул рукой. Лодка отчалила и понеслась вниз по течению. Артем некоторое время смотрел ей вслед. Напряжение последних дней стало отпускать. Артем вдохнул полной грудью воздух, наполненный речной свежестью, и повернулся к Козьме.

— А что, Козьма, удочка у нас есть, рыбу половить?

— Маг, ты чего меня связал? — послышался голос из шалаша, где лежал связанный пленник.

Артем повернулся и с интересом посмотрел на Ремгола.

— Решил сознаться? — спросил он.

— Да в чем мне сознаваться?!

— Эдмонд, ты все равно всю правду расскажешь, а слушать твои легенды я не хочу. Ты полежи, подумай, пока тебя не начали пытать, а я рыбу ловить буду. Так что, Козьма, удочка есть?

— Удочка есть, мессир, да червей нету.

— Так перед убытием мы кашу варили, каша-то есть, вот ее и давай.

— Так кто же на кашу рыбу ловит, ее на прикорм кидают…

— А мне все равно, — засмеялся Артем. — Хочу просто с удочкой посидеть, детство вспомнить.

— Ну если так… — проворчал Козьма и пошел в большой шалаш. Там погремел чем-то и вытащил удилище с тонкой шелковой лесой. На конце лесы был толстый крючок.

Артем скривился:

— А меньше крючок найдется?

— Найдется, — вновь буркнул денщик и вернулся к шалашу.

— И кашу неси в котелке! — бросил ему вслед Артем.

— Маг, я что-то не пойму, за что?! — крикнул Ремгол.

— За то, что сбрехал про Уильяма, и за то, что намеревался меня убить.

— Да если бы хотел, убил бы…

— Хотел, да не убил. Потому еще живешь, что не попытался. Думаю, надеялся, что инквизиторы всю работу за тебя сделают.

— Да зачем мне тебя убивать? — не сдавался пленник.

— Ты знаешь, и я знаю. — невозмутимо ответил Артем. — За ордер. И помолчи. Надоел.

Ремгол сверкнул глазами и замолчал.

Артем привязал к лесе маленький крючок и, поплевав на кашу, стал нанизывать крупу. Горсть бросил рядом с плотом. Он сидел минут двадцать, пока поплавок не дернулся. Антон резко поднял удилище, и на крючке забилась рыбешка с ладонь величиной. Артем радостно подхватил рыбу и довольно обратился к Козьме:

— Вон, видишь, поймал. А ты говорил, на кашу не ловится…

— Разве ж это рыба, — буркнул тот. — Радуется, ну словно дите малое. Это малек.

На их спор из сумки вылез Свад, сонный и взлохмаченный. С хрустом потянулся и, как это у него часто бывает, без стыда громко испортил воздух.

На коротышку с удивлением уставились риньер и его жена. А гремлун запустил руку в котелок и стал жевать кашу. Но, пожевав, выплюнул ее в воду.

— Козьма, у тебя мясо есть? — требовательно спросил он.