Барон Робинзон (СИ)

Все же похвала была приятна, да и разница в возрасте давала о себе знать. Паша и Алена, несмотря на то что они выросли уже в новом обществе и наверняка знали и умели намного больше Лошадкина, все равно казались ему студентами. Молодые, энергичные, восторженные, но в то же время не нюхавшие толком жизни, и Лошадкин в этой схеме выступал кем-то вроде старшего товарища, который поможет, научит, поддержит и утрет сопли.

Глупо и неправильно, но все равно ему было приятнее помогать молодежи, нежели старшим живым.

— Теперь они охотнее пойдут на контакт, особенно, когда я разбросаю еду, - потер могучие руки Паша.

Выглядело это так, словно он собирался ими ловить рыбу, а не помогать.

— Собираешься ловить их? - поинтересовался Лошадкин.

— Нет, поставлю записывающую аппаратуру, - ответил тот, - и сразу подключу ее к Алексу и его лингвистическим блокам, может, найдутся схожие какие-то вещи?

— Он же сейчас загружен расшифровкой языка сухопутных, - усомнился Михаил.

— Я слышал, что там уже все близко к завершению, - отмахнулся Ким, который явно уже думал о чем-то своем, не о словах Михаила. - Да, и нужно будет измерить повторно глубины, а также установить внизу...

Лошадкин не стал дослушивать, вернулся к комбайну и повел его наверх, по собственноручно проложенному огромному серпантину. Комбайн, при необходимости, мог и взлетать ненадолго - парить над поверхностью, и передвигаться, цепляясь за стены (при условии, что та выдержит вес), но все это требовало повышенного расхода энергии. Обычное дело на Земле и критически важное здесь.

Слова Паши напомнили Лошадкину, что он давно уже не заступал на "языковое дежурство" и именно туда он и направился, припарковав комбайн в восстановленном гараже-форте. Местные крутились поодаль, но побоищ, к счастью, больше не устраивали, хотя и накапливали силы, как свидетельствовала разведка со спутника.

— Не верю, что я такое говорю, но надо бы надеть уже что-то другое, - почесал в затылке Михаил, глядя сверху вниз на самого себя.

— Одежда в порядке.

— Я знаю, - ответил он манопе, - я знаю.

Просто немного разнообразия, подумал он, в еде и одежде. Может, слетать в степь или даже к горам, посмотреть, что там творится, провести, так сказать, разведку вживую. С этими мыслями Михаил добрался до "клиники", все пациенты которой уже выздоровели и теперь вели себя по-разному. Кто-то буянил и требовал, другие сидели, забившись в угол, третьи откровенно боялись и дрожали, некоторые пытались падать ниц и что-то гавкали или хрюкали.

Огар, чаще всего, вызывал какой-то всплеск агрессивности, на него рычали и кидались, словно думали, что он пришел убивать. В целом происходящее внутри "клиники" было ожидаемо, но все равно производило угнетающее впечатление на живых экспедиции. Споры о морали и этике прогрессорства все сильнее склонялись в сторону того, что надо выпустить пациентов. Оставить нескольких или даже не оставлять, а продемонстрировать мирные намерения и "доучивать язык" при помощи разведки, как собирался поступить Ким с жителями моря.

— Еда! - провозгласил Михаил, входя внутрь палаты номер двадцать девять.

Ее обитатель, собаколюд или псоглавец, как их иногда называли между собой земляне, смотрел на него печально-испуганными глазами. Рудимент хвоста подергивался, уши прядали, шерсть приподнималась.

— Еда! - повторил Лошадкин.

— Еда! - прорычал тот.

Михаил озадаченно моргнул, затем сообразил. Алекс уже наработал базовый словарь как псов, так и кабанов, и загрузил его в манопы, конечно. Лошадкин просто пропустил этот момент, по своей цифровой отсталости.

— Мы - друзья, - сказал он.

— Нет! - прозвучал лающий ответ.

— Почему? - машинально спросил Лошадкин.

Тот не отвечал, смотрел снизу вверх - ведь псоглавцы в целом были ниже людей и уж тем более Огара - и тихо рычал, дыбил шерсть.

— Разве стали бы враги тебя кормить? - еще спросил он.

Манопа сообщила, что недостаточно словарного запаса для перевода, и Михаил хохотнул, представив, как звучит ломаный и неполный перевод. "Моя твоя скормить врагу", неудивительно, что в ответ раздавалось рычание!

— Или ты злишься, потому что тебя не выпускают? - спросил Михаил, регулируя оружие.

Парализующий заряд, а также сообщение окружающим, что он выводит пациента наружу, всем приготовиться. Михаил отступил, даже спиной повернулся (контролируя пациента через камеру), но бросаться на него не стали. Медленно, осторожно, словно не веря происходящему, псоглавец вышел наружу, нос его подергивался.

— Мы - друзья и хотим помочь, - произнес Лошадкин.

— Вр-р-раг! - донеслось в ответ раскатистое рычание.

Михаил даже выстрелить не успел, так как кидались не на него. Псоглавец выдернул засов и ворвался в соседнюю палату, набросился на находящегося там свинолюда, пуская в ход зубы и когти. Тот не остался в долгу, ринулся, словно таран, и оба тела вылетели обратно в коридор, едва не сбив самого Лошадкина.

— Отличный эксперимент, - раздался рядом спокойный голос Маниша.

Глава 6

— Отличный? - переспросил недоверчиво Лошадкин, глядя на дерущихся.