Барон Серж де Сангре (СИ)

- Мало будет, еще добудем. Отец, ты же сам все эти слухи слышал! Все в один голос твердят, что быть скорой войне. Империя трещит по швам, каждый удельный барон мнит себя чуть-ли не Императором, а уж про всех этих герцогов, князей и королей и говорить нечего. Быть скорой резне. В таких условиях наше баронство может стать «Землей Обетованной», новым центром, уж не знаю, новой-ли Империи, или независимого королевства. Я думаю, что завтра, край послезавтра в полдень, на открытии Турнира, герцог сам всем об этом объявит. Нам надо успеть собрать самые «сливки», вывести людей, скот, припасы. Золото – навоз! Сегодня нет – завтра воз. Не стоит его экономить.

- Ладно, ты все это затеял, тебе и разбираться.

А потом понеслась гулянка. Сначала все старались соблюдать меру и больше ели, чем пили. Но постепенно отменное вино сделало свое дело. Языки и пояса начали распускаться. Послышался смех, люди расслабились и вино потекло рекой. Общий зал трактира наполнился громкой речью, криками и здравницами, наверное, именно поэтому никто и не услыхал тихого и осторожного стука в двери. Да и не прислушивался уже никто, поэтому и последовавший за тем мощный удар в двери, вырвавший с корнем массивный запор, раздался как гром с ясного неба. Взоры всех присутствующих непроизвольно скрестились на четверых воинах, зашедших в зал. В трактире моментально повисла напряженно-изумленная тишина, прерываемая только завистливыми вздохами и тихими, восхищёнными ругательствами.

Если честно, то есть от чего впасть в прострацию. На пороге трактира стоят четверо воинов, на мифриловых кольчугах которых наблюдается замысловатая игра света от многочисленных ламп и лампадок. «Позеры», -подумал я, наблюдая с каким, ничем не прикрытым превосходством разглядывают Лаэрт и четверо стражников собравшихся, при этом еще и поигрывая мифриловыми клинками так, что отблески падают прямо в глаза присутствующим. В отличии от всех остальных, мы с бароном уже не один раз видели эту картину, поэтому на раздавшийся со двора сдавленный женский вскрик, отреагировали практически синхронно. И дело тут не в человеколюбии, там, во дворе трактира, собрались люди, которые доварились нам, а в здешнем Мире это не просто слова, эти люди вручили нам свою безопасность, которую мы и обязаны им обеспечить. И чего мы будем стоить как сюзерены, если не в состоянии защитить своих подданных даже в центре большого города. Поэтому я почти одновременно с бароном потянул клинки из ножен и кинулся к дверям.

Эту картину я не забуду никогда. Лаэрт с вытаращенными глазами отлетает с моего пути, ничего не понимая и, наверное, думая, что оба барона сошли с ума.

Пройдет еще очень немало времени, когда воины начнут ассоциировать себя с простым народом, с чернью, как тут говорят. Вот никогда не поверю, что, идя к воротам трактира, ни Лаэрт, ни стражники, не обратили внимания на творящиеся здесь безобразия. Просто для воинов, все эти крестьяне, бабы и мужи, всего лишь досадная необходимость, а значит с ними можно поступать так, как заблагорассудится, тем более благородным, а выбиться и получить звание «рыцаря», мечтает каждый из них, иначе не взяли бы в руки оружие.

Скажу честно, не знаю, что повлияло на меня сильнее. То ли нагло шарящие в телегах крестьян с десяток упитанных молодчиков, с шутками и прибаутками лапающих крестьянок и их дочерей, то ли отрешенные глаза мужиков, дескать «Христос терпел и нам велел», хотя об этой личности тут никто ни сном, ни духом, то ли широко раскрытые глаза молодой девушки и ее беззвучный крик, к которой один из этих молодчиков уже успел залезть в разрез платья и мерзко хохоча лапал. Скорее всего, любой другой дворянин на моем месте просто сплюнул бы от досады, ну подумаешь, какой-то аристократ с товарищами немного пощупают и поваляют крестьянских девок, порода только улучшится, но я-то вырос совсем в других условиях и мне с самого раннего детства вдалбливали, что есть хорошо и что есть плохо. Поэтому мои дальнейшие действия оказались совершенно неожиданными и для барона, и для ломанувшегося за нами Лаэрта со стражниками и для Пита и уж тем более для всей остальной толпы, высыпавшей из трактира. Нет, я не стал размахивать оружием, я просто хорошенько прицелился и саданул окованным носком сапога, точно по копчику любителя полапать женщин. Тот, кто хоть раз испытывал это ощущение, поймет, что испытал мой визави. Но и я на этом не остановился. Это ведь только глупец считает, что крестьяне тупые и ничего не испытывают, испытывают и еще как, просто не могут продемонстрировать свои чувство и желания, как говорится, «по рангу не положено». А если будет прямая команда сюзерена? Ведь его приказ, это, по сути, прямая индульгенция! Поэтому, мои слова: