Барон

Тот находился в режиме приёма. Я добавил передачу и проговорил:

– Башня Комес вызывает гарнизон.

Через несколько секунд повторил, подмигнув удивлённому Рону.

– Гарнизон слушает, – ответил незнакомый молодой голос, – башня… Станция, что ли?

– Барон ор’Комес на проводе, мне нужно полковника Ишвара услышать.

– На каком проводе? – растерялся секретарь.

– Командира зови! И представляться надо, когда на вызов отвечаешь! Видишь, что канал из замка заработал, так что за глупые вопросы? Бегом за полковником!

– Я быстро, господин барон, мне велено сразу его к амулету звать, как вас услышу. Совсем вы меня запутали!

– Что за башню выдумал, прямо как наше радио, – спросил у меня Рон, пока секретарь бегал за начальством.

– Просто башня, с которой наблюдают. Донжон. Само с языка слетело, это из наших иллюзий фраза.

– А провод? – не успокоился друг.

– Есть у нас такие приборы, по проводам разговаривать можно. Потом объясню. – Я уже сообразил, что русское слово «провод» перевелось как «натянутая проволока», и прыснул, представив себя висящим на ней. – Это тоже расхожая фраза, не обращай внимания.

– Да я привык к твоим выражениям, – отмахнулся Рон.

– Здравствуйте, господин барон! – послышался голос Ишвара.

Он был уже явно навеселе.

– Здравствуйте, полковник.

– Как я сожалею о случившемся, вы бы знали! Представьте, опять в штабе напутали, говорили – учения, учения! Там правая рука не знает, что делает левая! Бюрократию развели.

– Ага, и лавийские флаги нацепили, так? И со стороны Лавии шли – странные учения!

– И не говорите, я тоже удивился, но приказ есть приказ, а я человек военный, – продолжал включать дурака полковник.

– Тогда я тоже проведу учения по высылке вашего представителя из замка и вовсю уже натренировался с его арестом. Вы как на это посмотрите?

– Вы в своём праве. Я сообщу в штаб и буду действовать по их приказу. Никакой самодеятельности, такое мне было распоряжение.

– Больше наблюдателей от вас я не приму, можете не присылать.

– И об этом сообщу командованию.

– Давайте начистоту, полковник, как вы сами расцениваете ваше поведение, как честный офицер?

В рацию долго слышалось сопение, а потом решительный голос полковника произнёс:

– Предательство! Плевал бы я на все приказы, если бы не выслуга, демоны бы её забрали! У меня семья, доходов других нет, а воровать не сподобился – не по интендантской части, знаете ли. Очень вам сочувствую и искренне рад вашей победе. Мы её славно отметили.

– Ценю вашу искренность, и знайте – я вам не враг. Ни вам, ни Хрому, что бы ни наговорили обо мне в «штабе».

– Я-то всегда был в этом уверен, господин барон, вы мне как друг! – И с явным любопытством полковник спросил: – Как вы их разбили, если не секрет? Слухи ходят самые невероятные!

– Какой секрет? Нет никакого секрета! Заманили в засаду и пожгли из амулетов. Всё остальное – вымысел. Да и не я всем командовал, а мой комендант, бывший охотник Гром.

Рон удивлённо уставился на меня.

– С которым вы приезжали? Передайте ему мои поздравления, очень талантливо.

– Непременно передам. До встречи, Ишвар, за дружеской попойкой, и никак иначе.

– Я тоже на это надеюсь. Плевать на начальство!

Я отключил амулет. «Кажется, это я от него уже слышал», – грустно вспомнилось мне.

– Ты что это на меня всё перекидываешь?

– Рон, пойми, мне и так внимания хватает, а теперь… – Я грустно вздохнул. – Тебе жалко, что ли?

– Да ну тебя, говори что хочешь, я на всё согласен.

Я с наслаждением потянулся. Устал сидеть.

– Ужин скоро?

– Через час примерно, а что?

– Может, винцом аппетит нагуляем? Ну его, этого Яроша, пусть ещё помаринуется.

– Давай!

Рон встал, подошёл к шкафу, открыл и достал с полки, не занятой папками, бутылку хорошего ангурского вина и два фужера.

– Пьянствуем на рабочем месте?

– Люблю хорошее вино и не считаю это зазорным, – не понял шутку Рон.

Мы разлили и стали наслаждаться, отпивая из бокалов небольшими глотками. Я, подражая гурманам, пытался насладиться ещё и запахом – не получалось. И ладно, хоть вкус различать научился.

Рон односложно отвечал на редкие вызовы по рации, а посетителей спроваживал. Они и сами ретировались, едва завидев меня в кабинете. И я тоже, изредка говоря по разговорнику, не рассусоливал. Даже отказался забежать на секунду к Агнару, чего раньше никогда не игнорировал. Одним словом – отдыхали. На ужин после этого отдыха пришли со зверским аппетитом, а я вдобавок ещё и поражённый новостью, что Рон женится. На Агне, разумеется, и, разумеется, это тайна. Пока.

– Не попил бы с другом вина, узнал бы последним, – посетовал я.

– Пережил бы, – успокоил меня Рон.

С утра я вызвал в свой кабинет Семуса:

– Давай, политрук, то есть политический руководитель, вызывай Яроша.

Старик неодобрительно покачал головой:

– Никак не могу привыкнуть к вашим словечкам, ваша милость. Сейчас. Он и вчера мне все уши прожужжал, вас требовал. Злился – ужас.

– И как ты оправдывался?

– А чего это я буду оправдываться? Занят барон, и всё, сам свяжется, когда освободится. Кто он мне теперь? Никто. Как и сам граф.