Баронесса де Крейс

Я все еще ошибочно принимала его за юного семинариста, что наивными глазами взирает на реальный, а не вымышленный мир. Хоть несколько мелочей и событий уже намекали мне на то, что я ошибаюсь. И сейчас после его слов, я убедилась в том, что глупого, наивного и недалекого жреца настоятель Неймана, который славился своим умом и мудростью, точно бы не отправил в подобную экспедицию.

На площадях любой дурак мог собрать вокруг себя толпу, и неважно что будет в результате, понесет ли эта толпа его на руках или же забросает камнями. А вот посеять сомнение в сердце — для этого надо было обладать недюжинным умом.

— Вы не одобряете этот брак? — напрямую спросила я.

— С чего вы это взяли? Я рад, что мы задержались в этом селении на несколько дней и я буду иметь возможность не только услышать, но и увидеть один из местных обрядов.

— А как же утверждение жениха, что он видел Луцию в пламени костра?

— Есть разные методики или же настойки, что заставляют нас видеть то, чего и нет.

— То есть боги не послали ему ее лик в огне?

— Думаю, он увидел лишь некий образ, что создало его воображение. А затем он увидел Луцию. И его воображение соединило эти два образа в один… Не трудно убедить себя в том, что ты наконец-то нашел то, что желаешь получить.

Я с трудом сдержалась от того, чтобы повторить вопрос Арака, почему Эгорн верил, что его боги слышат обращенные к ним молитвы, но при этом он находил десятки объяснений, что чужая вера и боги ложны.

— Вы ничего не сказали о признании Луции, — осторожно заметила я, переведя тему разговора, не решаясь вступить в теологический спор. Ведь мне еще предстояло возвращение в родное королевство.

Эгорн посмотрел мне прямо в глаза. Не знаю что он увидел в них, но он улыбнулся.

— Мы не одобряем жестокости мужчин в отношении женщин. А детоубийство, особенно собственного чада, за одно это его душа попадет после смерти к Хелиде.

Я не стала спрашивать, кто ему рассказал о том, что произошло с мужем и сыном Луции. Впрочем, после ее признания, глупо было уже скрывать правду.

— А Луция? Как же ее душа?

И вновь понимающий взгляд, будто я спрашивала не о ней, а о себе. Но в этот раз он ошибался. Сильно ошибался. Я винила себя за многое, это так, но вот за тот приговор я не чувствовала свою вину.

— Искренним раскаянием возможно она и искупит свои грехи. Если будет молиться Великим Отцам и воздержится в будущем от того, что заставит богов навсегда отвернуться от нее.

Пусть так, захочет Луция искупить свои грехи или нет — касается только ее.

— Нам тоже вас не понять!

Я вздрогнула, услышав голос бугая — Сара. Я ведь и не заметила, когда он подошел, и теперь гадала, что он слышал из нашего разговора.

Он, ухмыляясь, разглядывал жреца. И я поняла — слышал он достаточно.

Я уже собиралась кликнуть Ронана, он хоть и не обязан был защищать Эгорна, но все же, я надеялась, он прислушается к моей просьбе.

Но вот марииц не собирался бросаться обвинениями, что жрец усомнился в их вере.

— У нас к смерти относятся гораздо проще. Все мы смертны, и главное умереть не уронив своей чести. А вы цепляетесь за свои жизни, хотя ваши Три Отца обещают вам счастье в каких-то там садах, — усмехнулся он, — где каждый может нежиться в объятиях десяток девственниц.

Перевела взгляд на брата Эгорна, вот он точно не мог смолчать, когда задели его веру. Но и он меня удивил, когда совершенно спокойно пояснил.

— В девственниц верят ашамцы. Мы же считаем, что все страсти уходят, когда мы лишаемся человеческих тел. Душа свободна от низменных желаний.

Марииц рассмеялся в ответ, нет, он просто хохотал до слез в уголках глаз.

— Забавный ты жрец. Но мы предпочитаем пыл битвы, вкус терпкого вина, жирный сок едва прожаренного мяса и деву в постели, можно и не одну.

— Душа чище всех этих… желаний.

Я была почти уверена, что Эгорн скажет о том, что эти желания грязные и нечистые. Но почему-то продолжать спор с Саром он не стал, найдя причину сбежать.

И я последовала его примеру, пока со мной вновь не начали заигрывать и намекать что не отказались бы увидеть меня среди тех дев, что будут греть ему постель. Хотя этот бугай даже не намекал, а говорил прямо, и его точно не пугала перспектива сойтись в бою с Ронаном. И я даже не сомневалась, смерть в бою он встретит с улыбкой на губах.

Костры пылали золотыми всполохами, уходя в высь. А небо, за время дороги я заметила, оно менялось, теперь на нем можно было увидеть другие созвездия, которые были не видны в небе Таранзии.

Когда заиграла музыка, я удивилась. Я почему-то думала, северяне, являясь воинами, мало интересовались музыкой и танцами. Но я ошибалась. Я вообще во многом ошибалась. Видела мир только с одной стороны, однобоко.

А сейчас хоть я и не принимала еще другой уклад жизни и обычаи, я все же поняла — они не лучше и не хуже тех, к чему я привыкла, а просто другие.