Баронесса из ОГПУ

– Нет-нет, они не сдерают ницего, – от волнения заговорила с акцентом китаянка. А Суворов лишь только хмыкнул и… пропустил момент, когда один из китайцев, опустив ручку водительской дверцы, резко потянул ее на себя, да так, что бедолага-Василий наполовину вывалился из-за руля. В следующее мгновение кто-то сильный схватил его за шиворот и бросил вниз лицом на землю. Один из нападавших коленом прижал русского между лопаток и заломал назад руки. Раскрасневшийся от злости и обиды, Суворов отпустил грубое ругательство в адрес китайца, не обращая внимания на девушку. Учитывая, что он никогда не позволял себе неприличных выражений при дамах, можно было судить о том, насколько Василий был выведен из себя. А в таком состоянии он был крайне опасен. Китайцы этого не знали. Один из них, заломавший руки русскому, хотел было стянуть запястья веревкой, но, заметив револьвер (его, несмотря ни на что, Василий не выронил из руки), только и успел вскрикнуть от выстрела, который грохнул у самого уха, оглушив того. Китаец откинулся назад, обхватил голову руками и понесся куда глаза глядят. Следующие два выстрела разнеслись трескучим эхом вслед двум другим нападавшим, но те бежали так быстро, что пули, кажется, не смогли их догнать.

– Вы не убири их?! – произнесла китаянка. Прозвучавшие в ее голосе тревожные нотки могли б удивить Василия, но тот в пылу схватки не обратил на это внимания.

– Может, ранил, может, нет, – ответил он, отряхивая от пыли полы пиджака. – А где ваш брат?

– Его здесь нет! – побежала в мастерскую она, и оттуда раздался ее испуганный крик. Василий рванулся следом. В мастерской, связанный по рукам и ногам, на полу лежал брат девушки с кляпом во рту. О том, что это он, Суворов догадался по ее причитаниям. Когда он развязал хозяина, тот, едва успев прийти в себя, потер затекшие запястья и затараторил сестре по-китайски о происшествии. А та, почти синхронно, стала переводить на русский Суворову. Оказалось, что эти трое приходили на разборки. «Брат говорит, они давно уже угрожали ему за то, что он заливал в свою машину советский бензин, а не как раньше – фирмы «Шелл». Он и своим клиентам советовал так делать. Брат говорит, что автомоторы любят советский бензин и работают на нем дольше и без перебоев, хотя он и не такой прозрачный, как шелловский, но зато без примесей серы».

– Ну, знаете. Ваш брат льет воду на мельницу Советов.

– Он говорит, что Советы хотят отнять деньги у богатых и отдать бедным. Это справедливо.

– Разве? Брать чужое грех. А большевики греха не боятся, потому что в Бога не верят.

– А вы верите?

– Конечно.

– Поэтому помогли мне и спасли жизнь брату?

– Можно и так сказать, но вряд ли, – неопределенно пробубнил Василий, слегка смутившись. – А где работники мастерской? Почему они не помогли своему хозяину?

– Когда пришли трое хунхузов, они испугались и убежали.

– Хунхузы? Плохо дело, – произнес он и подумал: «Не очень-то походили они на хунхузов. Уж больно быстро убежали. Что-то здесь не вяжется».

– Брат говорит, когда хунхузы угрожали ему, они приказали не заправляться больше на советской заправке. А то его мастерскую сожгут. Еще сказали, что в ближайшее время, в среду, 20-го числа, прогонят с вокзала всех русских начальников, а их здание полностью разграбят. Кто захочет вернуться назад, того убьют.

– Акция устрашения? Это все хунхузы сделают?

– Да. Они и русские. Вы слышали про братство русских? Организация такая есть.

«Что за черт? – подумал Суворов. – Какие-то китайцы на весь Харбин трезвонят о проведении диверсии, и даже день ее проведения называют. И это – операция, которая строго засекречена? Вот вам и господин Хольмст, который является ответственным за ее проведение. И куда это все годится»? Суворов посмотрел на часы, он уже хорошо опаздывал на инструктаж с Перовым. Это было завершающее занятие.

– Что ж, мне пора, – сказал он, глядя на молодую китаянку. В этот миг она еле уловимым движением сунула ему в карман пиджака маленький кусок бумаги. Уже в машине, когда Василий ехал на встречу с Перовым, он достал клочок и развернул его. На нем был написан номер телефона и имя девушки – Ай – что по-китайски означало – любовь.

Когда автомобиль Суворова скрылся из вида, брат повернулся к сестре:

– Ай, ты что сунула в карман этому русскому?

– Номер телефона, по которому он может мне позвонить, Юн.

– Надеюсь, он к тебе будет обращаться по фамилии – госпожа Линь?

– Нет, я написала ему свое имя.

– Но это верх неприличия. Он подумает, что ты намекаешь ему на физическую близость.

– Перестань, Юн, у русских принято обращаться по имени. Это у них считается нормальным.

– Не могу согласиться. Мы в Харбине и не можем пренебрегать своим укладом. Если мужчина называет чужую женщину, а тем более девушку, по имени, значит, намекает на то, что между ними была непристойная связь. Или же хочет ее оскорбить.

– У меня было задание войти в доверие к русскому, расположить его к себе и сообщить при твоей помощи информацию, которой он должен поверить. Как думаешь, удалось нам это?

– Кажется, да.

– Вот и хорошо.

– Но он едва не пристрелил наших ребят.