Баронские будни

Но посидеть и попредаваться воспоминаниям у них в этот раз всё равно не получилось - явилась Уля, таща за собой измождённую, бедно одетую молодую женщину с потрескавшимися натруженными руками.

Как понял Олег, это и была та самая Аглая.

- Олег, я тоже хочу посмотреть ещё раз на это чудо, - напросилась Кара, когда-то ставшая сама объектом исцеления, как только узнала, с какой целью приведена женщина.

- Так оставайся, - пожал плечами Олег, - Дай команду принести сюда ещё один стол, раз уж диваны и кровати пока не подвезли.

Когда два кариных раба внесли длинный стол и удалились, Олег сказал Аглае ложиться на него.

Та, робко и, даже, немного затравленно посмотрела на Улю и, тщательно укрывая потрёпанным платьем свои прелести, (было бы на что смотреть - мысленно усмехнулся Олег) забралась на стол.

Мгновение ушло на создание конструкта заклинания Абсолютное Исцеление и наполнение его магической энергией.

Когда зеленоватые искры прошлись по телу девушки, Кара и Уля захлопали в ладошки.

Олегу и самому нравился эффект заклинания. Об омоложении тут речь не шла, но исцеление всех болезней, всё равно резко улучшало и внешность человека. Даже руки крестьянки стали такими, словно они принадлежали аристократке, не державшей в них ничего тяжелее вилки.

Уже понимая, из опыта, что сейчас произойдёт, что Аглая сейчас, наверняка, кинется перед ним на колени и будет пытаться целовать ему руки, Олег заранее отодвинулся подальше и выразительно посмотрел на Кару.

Та правильно улыбкой показала, что истолковала его взгляд и, когда излеченная только попыталась вскочить, прижала её за плечи.

- Ну, ну. Спокойней. Господин барон и так знает, как ты ему благодарна.

На самом деле, Олег был рад тому факту, что Уля не забыла добро, когда-то ей оказанное, и отплатила за него. Она поступила правильно, пусть и ценой того, что её брат, считай, на целый день, выпал из своей трудовой жизни, потратив две трети магорезерва на какую-то крестьянку.

Когда зима уже перевалила на свою последнюю треть, в Ферм из Бирмана прибыл герцог ре,Колв, ставший из второго первым и единственным, пока, советником королевы Иргонии. Прежний первый советник был казнён по обинению в государственной измене.

- Олег, королева каждый день молится Семи за тебя. Сам понимаешь, она надеется на вашу дальнейшую дружбу. Но, пойми, положение королевства сейчас очень сложное.

Герцог и Олен беседовали в рабочем кабинете полностью перестроенного и переоборудованного донжона замка Ферм.

Кальвадос оказал уже заметное действие на ре,Колва, но, как опытный вельможа и политик, он себя контролировал в любом состоянии.

Кроме герцога и барона, в этом большом и тёплом кабинете присутствовал ещё только Клейн, который и разливал кальвадос на троих. В этот раз Олег, хоть и не любил спиртное, а крепкое - особенно, решил проявить с гостем солидарность.

- Значит, я так понимаю, свои полки Иргония отзывает, - уточнил Олег.

Ре,Колв, с заметным удовольствием, опрокинул в себя наполовину заполненную рюмочку кальвадоса и, задержав духание, кивнул.

- У нас нет выхода. Аргон и Герония уже отозвали послов. Эти королевства давно бы поделили между собой наш Клин, но их растинцы сдерживали, а сейчас..., - герцог слегка пристукнул рукой по столу.

Олег, в принципе, уже понял сложившийся от него на юге расклад. 

Когда-то, молодая королева, овдовев и оставшись с новорожденным ребёнком на руках, остро нуждалась в друзьях, способных оградить от посягательств на её власть со стороны крупных владетелей королевства и двоюродных братьев мужа. И таких друзей она нашла в лице растинских торговых магнатов. 

Благодаря своим огромным деньгам, они смогли подкупить, перекупить, перессорить всех жаждущих власти аристократов и стравить их между собой, а затем помогли королеве добить немногочисленных победителей.

Когда голова Гнея Бирмана, шурина королевы, скатилась с плахи, ни один аристократ больше не мог оспаривать её право на власть.

Королева не была дурой и прекрасно понимала, что за всё приходится платить. И она платила, отдавая пришлым торгашам самые доходные места, назначая растинцев откупщиками и управляющими в конфискованные у бунтовщиков владения, из которых те выжимали последние соки.

 И, если не пытаться выгораживать Иргонию, то её, в общем-то, всё устраивало, потому что растинцы, набивая себе карманы, не забывали и про карман королевский.

Отношения между друзьями стали портиться, когда с королевства были сняты все сливки и вытоплен весь жирок, накопленный в предыдущие царствования.

Нет, доходы республиканцев не сократились, даже выросли, а вот королевской казне с каждым годом доставалось всё меньше и меньше.

Но это был всё же мир средневековья, мир, где в открытом противостоянии меч побеждал кошелёк. 

Достаточно было бы королеве напрямую открыто обратиться к владетелям и благородным, как нашлись бы тысячи мечей, готовых обрушиться на зарвавшихся купчишек. Но Иргония долго не решалась это сделать.