Барраяр

Эти слова еще больше обеспокоили Айвена.

– Но ведь ты две недели мне вдалбливал, что внезапное появление – единственно правильный шаг. Убедил в конце концов. А теперь уж поздно менять план.

– Я не собираюсь ничего менять. – Майлз решительно смахнул со лба серебристый кружочек и вперился взглядом в высокую серую стену замка.

– Если мы еще немного так посидим, охрана нас заметит, – предупредил Айвен. – Может, развернуться и драпануть обратно в космопорт?

– Ты прав. – Майлз вздохнул. – Пора ступить на твердую землю.

– После тебя, – вежливо поклонился Айвен.

– Хорошо.

Решительно распахнув дверцу, Майлз вышел на каменистую площадку.

Они направились к воротам. Четверо высоченных парней в форме личной охраны императора внимательно следили за приближением братьев. Один из четверки, парень с крестьянским лицом, украдкой сделал в сторону Майлза пальцами «рожки» от сглаза. «С приездом домой», – поздравил себя Майлз. Он коротко кивнул часовым.

– Доброе утро, оруженосцы. Я лорд Форкосиган. Насколько мне известно, император пожелал, чтобы я прибыл на заседание.

– Чертов шутник! – усмехнулся охранник, отцепляя от пояса дубинку. Но другой схватил его за руку:

– Нет, Даб, это вправду он!

В вестибюле перед входом в большой зал заседаний их обыскали. Айвен все норовил заглянуть в щелочку, никак не давая офицеру, приставленному для проверки входящих на наличие оружия (запрещенного в присутствии императора), исполнить до конца свои обязанности.

Майлз напряженно вслушивался в приглушенные голоса, доносившиеся из-за дверей. Он узнал гнусавый тенор графа Фордрозы, ритмично поднимавшийся и опускавшийся – как видно, дебаты протекали спокойно.

– Давно все это продолжается? – шепотом спросил Майлз у охранника.

– Неделю. Сегодня последний день. Они сейчас подводят итоги, так что вы как раз вовремя, милорд. – Он подбадривающе кивнул Майлзу. Один из офицеров охраны, стоящих поодаль, тихо сказал другому: «Но ведь он и должен был присутствовать…»

– Может, все-таки тебе лучше было остаться лечиться на Бете? – спросил брат.

– Теперь уж точно поздно. Вот смеху будет, если мы поспеем как раз к оглашению приговора!

– Истерик. Ты и во время казни будешь отпускать свои шуточки! – заметил Айвен.

Охранник кивнул ему, пропуская, и он направился к двери, но Майлз схватил его за руку:

– Подожди! Слушай!

Еще один знакомый голос. Адмирал Хессман!

– А он что здесь делает? – удивленно прошептал Айвен. – Я думал, это закрытое заседание.

– Он свидетель, как и ты. Слушай.

– …если наш дражайший премьер-министр ничего не знает о заговоре, пусть пригласит сюда своего «исчезнувшего» племянника. – Голос Фордрозы был полон сарказма. – Он, к сожалению, утверждает, что не может. Я догадываюсь почему. Лорд Форпатрил улетел с секретным сообщением. Каким? Очевидно, что-нибудь типа: «Беги – все раскрыто!» Я спрашиваю вас – мог ли отец ничего не знать о заговоре, подготовленном его сыном с таким размахом? Куда делись те двести семьдесят пять тысяч марок? Он категорически отказался сообщить это нам. Почему? Потому что эти деньги ушли на финансирование операции. А неоднократные просьбы отложить слушания?! Дымовая завеса! Если лорд Форкосиган не виновен, почему его нет здесь? – Фордроза сделал драматическую паузу.

Айвен дернул Майлза за рукав.

– Давай! Лучшего момента и быть не может…

Солнечные лучи, льющиеся сквозь высокие витражные окна на восточной стене, разукрасили дубовый паркет зала всеми цветами радуги. Фордроза стоял в Спикерском круге; за ним, на свидетельской скамье, сидел адмирал Хессман. Галерея с витыми резными перилами сейчас пустовала, но простые деревянные скамьи, широким полукругом расположенные по залу, были заняты все до последней. У большинства присутствующих поверх разноцветных камзолов были надеты серебристо-красные мантии – признак графского достоинства. Военные щеголяли красно-синими парадными мундирами. Император Грегор восседал на помосте, установленном в левом дальнем углу. На нем тоже была военная форма.

Майлза охватил страх – страх дебютанта, впервые оказавшегося на сцене. Надо было хоть забежать домой переодеться – он явился в высокое собрание все в том же черном комбинезоне и армейских ботинках, в которых покинул Тау Верде. Расстояние до центра зала показалось ему длиною в световой год.

Отец, такой привычный и домашний в парадном мундире, сидел на своем постоянном месте неподалеку от Фордрозы, и поза его не выражала ничего, кроме спокойной уверенности – ноги вытянуты под столом, спина расслаблена, руки заложены за спинку скамьи. Но это было спокойствие тигра, выслеживающего добычу: губы поджаты, лицо мрачно и жестоко, острый взгляд вонзился в Фордрозу. Майлз впервые подумал, что кличка отца – «Мясник Комарры» – могла иметь под собой реальную основу.

Граф Фордроза был единственным из присутствующих, кто стоял лицом к входу. И он первым увидел обоих братьев. Фордроза открыл рот, но продолжение тщательно отрепетированной речи застряло у него в горле.