Барраяр. Книги 1-17

Когда солнце миновало зенит, Корделия с Грегором уселись на крыльце, теперь уже окончательно теплом. В пустой долине было тихо, только ветерок шумел в ветвях, да храп Ботари доносился аж сквозь стены хижины. Решив, что они окончательно успокоились и обстановка располагает, Корделия наконец осмелилась расспросить Грегора — единственного очевидца! — о столичных событиях. Ничего особо полезного она не узнала; пятилетний Грегор видел многое, но не понимал смысла и причин. Корделия с сожалением призналась себе, что у нее, взрослой и супруги Регента, та же проблема.

— Пришли солдаты. Полковник сказал нам с мамой, чтобы мы шли с ним. Вошел один из наших оруженосцев. Полковник в него выстрелил.

— Из парализатора или из нейробластера?

— Нейробластер. Голубой огонь. Он упал. А нас повели в Мраморный Дворик. Там были аэрокары. А потом прибежал капитан Негри, и с ним его солдаты. Какой-то солдат меня схватил, и мама схватила, и у меня сандалик не выдержал. Остался у мамы в руке. Надо было мне получше застегнуть его утром. Тогда капитан Негри выстрелил в солдата, который меня держал, а другие солдаты стали стрелять в капитана Негри…

— Из плазмотронов? Вот когда его так сильно обожгло? — спросила Корделия. Она постаралась, чтобы ее голос звучал совершенно спокойно.

Грегор молча кивнул. — А потом солдаты схватили маму — другие, не те, что с Негри. Капитан Негри схватил меня и побежал. Мы бежали по туннелям, под дворцом, и пришли в гараж. Сели в флаер и полетели. В нас стреляли. Капитан Негри все время говорил мне, чтобы я замолчал, чтобы сидел тихо. Мы летели и летели, и он все повторял, чтобы я сидел тихо, но я ведь так и делал! А потом мы приземлились у озера. — Грегор снова начал дрожать.

— М-м… — Как ни прост был рассказ Грегора, но Корделия словно воочию увидела замешательство Карин и ее обычно безмятежное лицо, искаженное криком ярости и ужаса, когда из ее рук вырвали сына, в таких муках рожденного для Барраяра. От всего, чем она владела — ненадежного, иллюзорного, — осталась одна сандалия. Итак, Карин у Фордариана. В каком качестве? Заложницы? Жертвы? Жива ли она?

— А с мамой все хорошо?

— Конечно. — Корделия неуютно поерзала. — Она очень важная госпожа. Они не сделают ей ничего плохого. — «До тех пор, пока им этого не понадобится».

— Она плакала.

— Конечно.

Такой же узел страха скрутился сейчас и в животе у Корделии. Картина, которую она гнала от себя весь вчерашний день, вспыхнула перед глазами. Сапоги, вышибающие дверь секретной лаборатории. Столы опрокинуты пинком. Никаких лиц, только сапоги. Приклады смахивают со стеллажей хрупкую лабораторную посуду и компьютерные датчики. Месиво осколков на полу. Маточный репликатор открывают одним грубым рывком, вспарывают стерильные мембраны, вываливают содержимое влажной кучей на плитки пола… младенца даже не придется хватать за ножки, чтобы традиционным образом разбить ему голову о ближайшую бетонную стену. Майлз такой крошечный, что на него достаточно наступить сапогом и расплющить в кашу… Она со всхлипом втянула воздух.

«Майлз цел и невредим. В безвестности, как и мы. Мы такие крохотные, сидим так тихо и мы в безопасности. Молчи, малыш». Она крепко обняла Грегора.

— Мой маленький сынок тоже в столице, как и твоя мама. А ты со мной. Мы будем друг за другом присматривать. Обещаю.

* * *

После ужина, когда Кли так и не появился, Корделия попросила: — Покажите мне пещеры, сержант.

Под каминной полкой у Кли хранилась коробка люминофоров. Ботари переломил один и повел Корделию с Грегором в лес по едва заметной каменистой тропке. Страшноватый из него получился блуждающий огонек, подумала Корделия, глядя на яркий зеленоватый огонь, сочащийся из трубочки меж его пальцев.

Судя по всему, когда-то площадку перед самой пещерой расчищали, но теперь ее почти скрыла молодая поросль. Сам вход оказался отнюдь не тайным лазом, а зияющей черной дырой, высотой в два роста Ботари и такой широкой, что туда мог бы въехать флайер. Сразу за входом свод поднимался, а стены раздвигались, образуя пыльный зал. Там могли устраиваться на стоянку целые отряды, как и случалось в прошлом, судя по древнему мусору. В камне были выдолблены спальные ниши, стены покрывали надписи — имена, инициалы, даты и нецензурные комментарии.

В центре было сложено кострище, а в своде прямо над ним — почерневшая дыра, некогда бывшая дымоходом. Перед мысленным взором Корделии точно столпились призраки горцев-партизан: они ели, шутили, сплевывали лиственную жвачку, чистили оружие, планировали следующий набег… Появлялись и исчезали разведчики-рейнджеры — призраки даже среди призраков, — доставляя кровью добытую информацию своему молодому генералу, расстелившему карту вон на том плоском камне…

Корделия помотала головой, стряхивая видение, взяла люминофор и пошла обследовать проемы. Из пещеры вели по меньшей мере пять проходимых путей, и три из них несли следы использования.

— Кли не сказал, куда они ведут и где выходят на поверхность, сержант?