Барраяр

В комнате номер семь собралось много народу — штабисты, Канзиан и даже премьер-министр Фортала. Обступив комм-пульт, они негромко, но оживленно беседовали.

— Корделия, мне хотелось бы узнать твое мнение о последней новости, — произнес Форкосиган, сдержанно улыбнувшись жене.

«Лестно, но…»

— Что за новость?

— Последнее сообщение Фордариана. Ку, будь добр, пожалуйста, повтори его еще раз.

Пропагандистские передачи из столицы обычно служили на базе Тейнери чем-то вроде ежедневного развлечения. На этот раз лица у всех были серьезными.

Мятежный граф находился в Синем зале императорского дворца, хорошо известном всем жителям Барраяра. Отсюда, во время своих нечастых публичных выступлений, обращался к подданным император Эзар.

Фордариан, в парадном мундире со всеми регалиями, сидел на атласной кушетке рядом с принцессой Карин. На принцессе было строгое черное платье; в ее темных волосах сверкали гребни, усыпанные драгоценными камнями.

Фордариан произнес несколько вступительных слов, призывая зрителей к вниманию, и камера переключилась на зал Совета Графов в замке Форхартунг. Крупным планом возникло лицо лорда-спикера, сидящего на председательском месте. Камера не показала, стоит ли кто-нибудь рядом с ним, но что-то в том, как он смотрел — чуть в сторону, а не прямо в объектив, — заставило Корделию поместить туда вооруженного человека, а может, и целый взвод.

Лорд-спикер взял пластиковый лист и начал:

— Я читаю: «В связи с…»

— Ах, хитрец! — пробормотал Фортала, и Куделка, приостановив запись, спросил:

— Извините, господин министр?

— Ловко вывернулся — «я читаю»! Он только что публично отмежевался от тех слов, которые сейчас произнесет… В первый раз я этого не заметил. Молодец, Георгос, молодец! — обратился Фортала к застывшей фигуре. — Продолжайте, лейтенант, я не хотел прерывать.

Изображение на экране продолжило:

— «…подлым убийством ребенка-императора Грегора Форбарры и предательством узурпатора Форкосигана, Совет Графов объявляет бывшего регента низложенным, отстраняет его от власти и ставит его вне закона. Сегодня Совет Графов объявляет коммодора графа Вейдла Фордариана премьер-министром и регентом при особе вдовствующей принцессы Карин Форбарра, а также поручает ему сформировать временное правительство, правомочное до того момента, когда будет найден новый наследник, которого утвердят Совет Графов и Совет Министров в полном составе».

Лорд-протектор добавил еще какие-то официальные формулы, а камера тем временем показала зал Совета.

— Останови, Куделка! — потребовал Фортала. Шевеля губами, он подсчитал присутствующих. — Ха! И одной трети не собрали. Даже отдаленно не напоминает кворум. Кого он надеется обмануть?

— Отчаявшийся человек идет на отчаянные меры, — пробормотал Канзиан.

По знаку премьер-министра лейтенант снова пустил запись.

— Наблюдай за Карин, — сказал Форкосиган Корделии.

Камера снова показала графа и принцессу. Фордариан говорил таким слащавым голосом, что Корделия даже не сразу поняла, что словами «личный защитник» Фордариан объявил об их помолвке. Его рука горячо сжала руку Карин, хотя взгляд был по-прежнему устремлен в объектив. Принцесса все так же отстраненно приподняла руку и позволила ему надеть кольцо. Сообщение закончилось торжественной музыкой. Конец. Слава Богу, обошлось без комментариев — видимо, считалось, что простым барраярцам вполне достаточно одного лишь уведомления о свершившемся факте.

— Как ты оценишь реакцию принцессы? — спросил Форкосиган.

Корделия изумленно подняла брови:

— Какую реакцию? Что тут оценивать? Она же ни слова не сказала!

— Вот именно. Тебе не кажется, что ее чем-нибудь накачали? Или попросту заставили? — Форкосиган озадаченно уставился на экран, где только что мерцало изображение принцессы. — Она всегда была сдержанна, но такого непонятного поведения я еще не видел.

— Прокрути запись еще раз, Ку, — попросила Корделия. — И останови, когда будет крупный план. — Она всмотрелась в застывшее лицо принцессы. — Нет, она не кажется одурманенной. И не косит в сторону, как лорд-спикер.

— Вам не кажется, что ей угрожают оружием? — спросил граф Фортала.

— А может, ей просто все безразлично, — мрачно подсказала Корделия.

— Она согласилась добровольно или ее заставили? — повторил Форкосиган.

— Думаю, ни то, ни другое. Она варилась в этой бессмыслице чуть ли не всю свою сознательную жизнь… Чего вы от нее хотите? Она выдержала три года замужества за Зергом, прежде чем вмешался Эзар. Уж она-то знает, когда и что не следует говорить.

— Но согласиться на помолвку с человеком, которого она считает виновным в смерти Грегора…

— Да что она может считать? Если она и правда думает, что ее сын погиб — даже если она не верит, что его убил ты, — тогда ей остается думать только о том, чтобы выжить самой. Зачем рисковать жизнью ради какого-то эффектного жеста, если Грегору это не поможет? Чем она, в конце концов, обязана тебе, нам? Насколько она может судить, мы ничего для нее не сделали.

Форкосиган поморщился. Корделия продолжала: