Барселона и Монсеррат

Женские портреты Диего Веласкеса свидетельствуют о том, что испанские дамы явно злоупотребляли косметикой. Ни один литератор не взял на себя труд перечислить все принадлежности, необходимые для наведения красоты. Правила светского этикета требовали не просто гримировать лицо, а рисовать на нем картину, обильно закрашивая все открытые участки тела: руки, плечи, шею и даже уши. На толстый слой свинцовых белил (исп. soliman) безо всякой меры наносились ярко-красные румяна. Губы принято было покрывать пунцовой краской и воском, необходимым для сладострастного блеска. Миндальная паста и помада на основе свиного жира придавали нежность рукам. Тяжелый аромат духов, амбры или розовой воды сообщал даме особый шарм, который вызывал зависть подруг и, вопреки ожиданию, отталкивал мужчин.

Дворец Баро де Квадрас

«Они красят румянами свое лицо, словно двери кабака», – шутил над соотечественницами Франсиско де Кеведо-и-Вильегас. Выражая скептическое отношение к моде, знаменитый писатель невольно стал ее законодателем, поскольку имел обыкновение носить очки. В XVI–XVII веках эта банальная вещь стала едва ли не самой значимой деталью женского туалета. По словам французского дипломата, «здесь их носят без различия пола и возраста, молодые и старые, женщины преклонных лет и юные девицы, ученые и невежды, миряне и монахи. Размер зависит от предпочтений владельца; люди солидные носят широкие и большие очки, связывая дужки за ушами. Нет зрелища милее, чем вид хрупкой дамы с очками, болтающимися на носу и закрывающими наполовину щеки, причем юная особа надевает сие исключительно для красоты! Женщины надевают очки, едва открыв глаза, и снимают их только перед сном, хотя в течение дня занимаются лишь болтовней».

Имея пылкую натуру, почти каждая добропорядочная испанка поддавалась искушению прогуляться инкогнито. Прикрыв раскрашенное лицо вуалью, она смешивалась с толпой, развлекалась, получая знаки внимания со стороны мужчин. Если флирт переходил в серьезное увлечение, надежным местом свиданий служила церковь. Несмотря на религиозный фанатизм, испанцы не считали грехом использование божьего дома в меркантильных целях. Стоны молящихся, громкий голос падре и рев органа заглушали шепот влюбленных, а святость храма защищала от расправы, которой трудно было бы избежать на улице.

Ношение вуали относилось к исламской традиции, но христианки использовали ее как инструмент обольщения. Полупрозрачная черная накидка позволяла угадывать черты лица, и вдобавок придавал очарования тем, кто им не обладал. Вуаль предоставляла свободу женам, которых в таком виде не узнавали мужья. Она скрывала сестер от братьев, дочерей от отцов, невест от докучливых женихов. Пользуясь случаем, мужчины незнатного происхождения могли ухаживать за аристократкой, и наоборот, первые лица государства получали возможность волочиться за куртизанкой, ведь ее одежда ничем не отличалась от наряда знатной дамы.

Наиболее ярким свидетельством знатности, воистину символом аристократии, конечно, был выезд. Начиная с золотого века кареты неуклонно вытесняли носилки и портшезы, но кони так и не смогли заменить мулов: лошади оставались привилегией высшей знати, а кареты хотелось иметь всем. В середине XVII столетия, когда знать Барселоны выезжала на традиционную вечернюю прогулку, движение по главным улицам было затруднено. В праздничные дни огромные пробки образовывались вблизи Королевской площади. Власти пытались исправить ситуацию, вменив запрягать кареты четырьмя и более мулами. Тем не менее даже такие непопулярные меры «каретную лихорадку» не остановили. Невзирая на дороговизну экипажа и высокую стоимость его содержания выезд держали даже представители средних классов. Трудно было найти идальго и даже простого горожанина, который не решился бы растратить все свои средства из чувства пустой зависти или ради того, чтобы супруга не огорчалась при виде кареты соседки. Кеведо насмехался над человеком, доведенным до нищеты и вынужденным голодать во славу «святого экипажа». Нетрудно составить целую антологию литературных текстов, и особенно сцен из комедий, описывающих злополучного мужа или кавалера, терзаемого требованиями своей дамы, которой, якобы, неприлично ходить пешком.

Парковое озеро

Кожаные шторы на окнах испанской кареты зачастую превращали роскошное средство передвижения в спальню. Это выяснилось вскоре после появления таких приспособлений в столице и очень быстро отразилось в королевских указах. Так, Филипп III запретил ездить в экипаже всем лицам мужского пола, включая стариков и детей. Согласно правилам, кавалеры сопровождали даму сердца верхом, довольствуясь беседой через раскрытое окно. Тогда же в качестве меры предосторожности вышел указ, запрещавший владелице кареты закрывать лицо вуалью во время езды. Судя по вновь и вновь повторявшимся указам, эти странные предписания не изменили общественную мораль так же, как не способствовали порядку на улицах.