Барселона под звуки смерти

Ника застыла, чувствуя, как краска заливает лицо от щек до самых ушей. Шеф, конечно, не специально выбрал метафору с компотом, но угодил точнехонько в болевое место – считай, обозвал глухой дурой. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. А ещё от злости на себя (за то, что постеснялась переспросить) и на этого привередливого старикана (кто вообще пьёт колу тёплой?!).

Сгрузив сумки на ленту рентгеновского аппарата, она заняла место в небольшой очереди, стараясь не замечать, как сочувственно поглядывает на неё стоящий позади парень. Надписи на рамке металлодетектора приглашали людей с кардиомониторами, протезами и другими медицинскими устройствами пройти личный досмотр. Но Нику эти надписи не смущали. Хирург, делавший операцию, объяснил, что ей ничего не грозит, можно спокойно проходить контроль хоть в аэропортах, хоть в торговых центрах. Она уже проверила это, когда возвращалась из Берлина, а в случае вопросов всегда можно предъявить паспорт на кохлеарный имплант.

Поэтому, не задумываясь, Ника шагнула под рамкой. В правом ухе щелкнуло, засвистело, а в следующий миг в голове что-то треснуло. В глазах потемнело от боли.

Глава 2. Красная команда

Свист в правом ухе въедался в мозг, Ника сжимала голову, пытаясь унять боль, расходящуюся от виска ко лбу и затылку. Наконец догадалась снять серёжку, звуки сместились влево, свист пропал, но боль не унималась.

– Шоаами? – сотрудница службы безопасности, оказывается, всё это время поддерживала её под локоть.

Ника следила за губами женщины, пытаясь уловить смысл. Одна серёжка хуже справлялась со звуками, в голову закралась глупая мысль, что надо прибавить громкость.

– Вамохо? Выватача?

«Вам плохо? Вызвать врача?»

– Всё хорошо, – язык еле шевелился. Ника подхватила сумки, дожидающиеся на ленте. – Я… спасибо, мне просто нужно сесть.

Держась за стену, она добрела до магазинов и, пробираясь мимо прилавков с сигаретами, духами и шоколадом, думала только, как бы не упасть. Оставшиеся до посадки десять минут провела в туалете, пытаясь привести себя в чувство. Выпила обезболивающее и без конца звонила брату. Он-то должен понимать, что случилось. Может, имплант сломался? Вдруг это опасно? Вдруг ей нужно в больницу? Миха не отвечал, пришлось оставить сообщение.

Потом был перелёт в Москву. Нику тошнило, голова раскалывалась. Она уже пожалела, что села в самолёт, воображение рисовало, как чёрная жидкость из закоротившего импланта течёт во внутреннее ухо, а оттуда просачивается в мозг. Почему жидкость? Почему именно чёрная? Видимо, срабатывали какие-то затаённые страхи, и от этих мыслей голова болела ещё сильнее.

Неужели придётся отказаться от поездки? А что, если Миха скажет, что ей срочно нужно в Берлин? Надо было сидеть дома. Закрыться в своём уютном коконе и привыкать к импланту, а не мотаться по командировкам. Однако пустой холодильник и не менее пустой кошелёк не просто так вытолкнули её из зоны комфорта. За четыре дня в Барселоне ей обещали пятьсот евро, ещё двести Женёк выдала на командировочные расходы. Этих денег хватит не только на выплату микрозайма, но и на пару походов за продуктами.

Ника скучала по жизни, в которой на банковский карте всегда имелся запас. Она, не задумываясь, покупала дорогие вещи, обедала в кафе, ходила в фитнес-клуб, дважды в год ездила за границу. У неё была интересная работа: встречи с клиентами, маркетинговые стратегии, креативные рекламные кампании. Она скучала по пятничным посиделкам в любимом ресторане, когда они с девчонками уплетали рёбрышки барбекю под тёмное пиво.

После аварии ей прислали пару ободряющих сообщений, и на этом поддержка закончилась. Ещё бы, сбить человека! Плевать, что хирург со смешной фамилией Подставкин наглотался таблеток и, цепляясь за остатки сознания, вышел на дорогу, сломав не только свою жизнь, но и жизнь Ники.

«Считай, умер дважды, – писал в блокноте папа, – таблетки бы его убили. Оставил записку и ждал в кабинете, когда всё закончится. Но тут позвонила жена, у свекрови случился удар, вот Подставкин и ринулся домой. Ты не виновата, Ронюшка, держись, я всё исправлю».

Ловкин Семён Анатольевич, адвокат, известный не только в Краснодаре, но по всему округу, вытащил дочь из передряги. В таких ситуациях по умолчанию виноват водитель, но отец Ники сумел доказать, что она не могла избежать аварии. Обвинение не предъявили, дело закрыли за отсутствием состава преступления, однако от нападок прессы это не спасло. Имена Ники и сбитого пешехода полоскали в соцсетях и блогах, на местных телеканалах выступали псевдо эксперты, утверждавшие, что Подставкина прикончили и обставили всё, как самоубийство. Открыто говорили о подкупе следователя и всех, кого можно купить. Папину карьеру вывернули наизнанку, пытаясь доказать, что он всегда выигрывал дела взятками и связями.