Барселона. Проклятая земля

Жорди показал епископу монетный двор, казарму гвардейцев, дворцы готских аристократов, выстроенные вокруг базилики, и его собственный дворец, но Фродоин больше его не слушал. По дороге ему встречались разрушенные дома и заросшие сорной травой пустыри, изможденные мужчины и женщины в лохмотьях. Дети, бежавшие за процессией, имели голодный вид. Нищета являла себя повсюду.

– Этот город умирает, Жорди, – прошептал Фродоин, чувствуя себя все хуже.

Они миновали рухнувшие леса и прошли в вестготскую базилику. Внутри царил полумрак. Ржавые лампы под неровными сводами освещали единственный неф без украшений, раствор между камнями местами осыпался. Фродоин освободился от поддержки монахов и в одиночку подступил к каменному алтарю за пресвитерием. Древний свод завершался квадратной апсидой с остатками росписи, созданной еще до мавританского нашествия. Над столом на цепи висел заржавленный крест. И в этот момент страх победил епископа. С тех пор как Фродоин узрел опустошение на подступах к Коронованному городу, его терзал животный страх потерпеть поражение. Страх, что его вдохновение было лишь только обманом Нечистого, страх, что Господь – не на его стороне.

Вконец обессилев, путник упал на колени на могильную плиту перед алтарем. Пальцы его нащупали надпись, он соскреб с букв толстый слой пыли. Прежде чем потерять сознание, он с ужасом прочел имя на могиле:

– Фродоин.

На площади перед епископским дворцом радостно обнимались колоны: наконец-то они в безопасности, внутри крепких стен. Элизия все еще надеялась на возвращение Изембарда и Ротель, но ждала она напрасно: Рожденные от земли не объявились. Как только Гали выпустил ее из объятий, ее боль нашла себе выход.

– Почему ты плачешь? – произнес глубокий голос у нее за спиной.

Элизия обернулась, ее застали врасплох. Рядом стояла мать той девочки, которая, не спрашивая разрешения, приняла их от имени города. Яркие зеленые глаза пристально рассматривали Элизию. «Хотя этой женщине уже за тридцать, она обладает царственной красотой и таит в себе загадку», – подумала Элизия. В своей таверне она научилась определять возраст и происхождение постояльцев. «Эта дама с правильными чертами лица – из готов», – решила девушка. Благородная белизна кожи подчеркивала беспримесную черноту ее заплетенных в косу волос; изумрудного цвета платье делало ее еще более высокой. Ореол могущества, окружавший даму, восхищал Элизию.

– Мы многих потеряли прошедшей ночью. Это было ужасно.

– Да примет их к себе Господь. Но ты, кажется, плачешь не по всем, а по одному человеку, я почти читаю его имя в твоих зрачках. Это был твой муж? Нет, твой муж – вот он, разговаривает с другими мужчинами, ведь так?

– Да, это Гали, – печально ответила девушка. – Мы пришли из Каркассона.

– Это долгий и опасный путь. Меня зовут Года, я помолюсь о погибших.

Элизия, тронутая сочувствием знатной барселонки, позабыла об осторожности. Мужа рядом не было, и ей хотелось произнести имя Изембарда вслух, точно молитву.

– Меня зовут Элизия. И я плачу по брату с сестрой, которые присоединились к нам в Жироне и сделались мне очень дороги… по Изембарду и Ротель из Тенеса. Если вы станете молиться, попросите, чтобы Бог их защитил… если они не погибли.

– Как, ты сказала, их зовут? – Услышав имена, Года переменилась в лице.

– Изембард и Ротель, – повторила девушка, изумившись столь бурной реакции. – Ротель пропала во время нападения, а он отправился ее искать, но никто из них так и не вернулся.

– Из дома Тенесов? – требовательно переспросила дама.

– Так он мне однажды назвался, – уточнила Элизия и пожалела о своей откровенности. Изембард ведь признался ей наедине, втайне. – А почему вы спросили? Вы что-то о них знаете?

Года была очень взволнована, она только кивнула в ответ. Казалось, ей не терпится уйти.

– Я буду молиться и за них, юная Элизия. Да охранит тебя Господь.

Года ушла, чуть ли не силком уводя с площади Арженсию; они направились ко дворцу рядом с базиликой.

– О чем вы говорили? – спросил любопытный Гали из-за спины. – Ты какая-то беспокойная.

– Эта дама обещала молиться за тех, кто не вернулся, – соврала Элизия. Она не хотела упоминать при муже об Изембарде. – По крайней мере, жители Барселоны нас приняли.

– Об этом еще рано судить, Элизия.

Но Элизия его не слушала. Ее по-настоящему взволновала реакция Годы. «Мы сейчас в чужой земле, и мне следует вести себя осторожнее», – подумала девушка.

7