Барселона. Проклятая земля

– Посмотри, в этом кувшине оливковое масло. Я принесла лавровый лист, тимьян и чеснок, много чеснока! – Элизия обняла мужа и впервые за много недель поцеловала в губы. – Сегодня мы накормим весь город ужином! Я буду готовить под открытым небом. Чтобы во всех животах заурчало! А ты позаботишься о вине. Что тут непонятного? Мы ведь на Средиземном море!

Поздним вечером над таверной витал аромат, привычный для городских жителей и при этом достойный кухни аристократов. Гали отправился в епископский дворец и, в обмен на обещание расплатиться через несколько дней, получил из епископских погребов бочонок с vinum novum[19], молодым и бодрящим, и еще один с vinum veterem[20]. Пройдоха также записал на свой счет два бочонка кислого вина, которое перебродило с остатками прошлого урожая и стоило гораздо дешевле. На всех столах стояли корзинки с хлебом и плошки с золотистым маслом. Первые любопытные горожане не заставили себя долго ждать, а вскоре от посетителей уже не было отбою. Слух о новом месте прокатился по всей Барселоне; цены для таких яств были смехотворные. Солдаты, отстоявшие стражу, явились гурьбой и составили оружие в угол. Ночь и вино помогли гостям припомнить старые песни и побасенки.

У Элизии ныла спина. Хозяйка подавала жаркое и мыла тарелки из дворца Годы, а Гали на кухне составлял их в высокие стопки; для него выбор был прост: либо работа, либо голодная смерть в негостеприимном городе. Муж с женой не знали отдыха, пока огромный котел не опустел. Им самим не осталось ни кусочка. Стражники вызвали Элизию к своему столу, чтобы бурно выразить свое восхищение. Девушка впервые почувствовала себя как дома среди этих веселых людей, по ее щеке скатилась слезинка.

Костер в огороде погасили после полуночи. Таверна опустела, и Гали, измученный не меньше жены, передал ей ящик со всеми заработанными деньгами.

– Храни их у себя, женушка, – предложил он, чтобы вернуть доверие супруги, и подумал, что у них двоих, возможно, еще будет шанс.

Элизия чуть не расплакалась. Гали раскинул руки, предлагая примирение.

– Я хочу стать таким мужчиной, какой тебе нужен. Главой семьи, управляющим нашей таверны, – добавил он тем уверенным тоном, который вытащил девушку из Каркассона и довел до самой Барселоны.

Элизия колебалась. Быть может, Гали еще способен измениться. По характеру он заводила, а ее нежность может заставить его позабыть о старых привычках. Вместе с этими мыслями в ней родилась и надежда, и в конце концов она прильнула к мужу со смехом и слезами, освобождаясь от многодневного напряжения.

Супруги подметали пол и обсуждали новые рецепты. Когда Гали закрывал окно, из темноты на другой стороне площади ему помахала зловещая фигура. Калорт усмехался. Гали рывком захлопнул ставни и попытался согнать с лица темные тени. Когда он обернулся, Элизия сидела на столе и призывно улыбалась.

– Нам с тобой не досталось жаркого, но мы все равно отпразднуем этот день. – Жена хотела ознаменовать свое прощение особым образом. Все оставить в прошлом, включая воспоминания об Изембарде и о его горячих губах. – Ведь верно, любимый?

Ротель очнулась вся в поту. Лицо ее распухло, губы покрылись коркой, один глаз не открывался. Ее до сих пор лихорадило, но все-таки она вернулась из адского бреда, в котором безостановочно бежала по бесконечным пещерам от гнавшихся по пятам гигантских чудовищ. Все тело ее ныло. Гладкая девичья кожа воспалилась и горела, на ней навсегда остались следы от маленьких зубов и ядовитых жал. Но она была жива, хотя большинство людей в такую ночь умерли бы от яда или от ужаса. Ротель чувствовала себя изменившейся: в ней не осталось ни страха, ни эмоций.

– Тот, кто возвращается с другой стороны, оставляет там часть своей души. Добро пожаловать.

Оникс сидел у огня, рядом с ней. Они по-прежнему находились в пещере.

– Будь ты проклят.

– Проклятье – наша сущность, Ротель. Мы не принадлежим этому миру. В темноте ты переступила порог. Я это вижу по льдинкам в твоих глазах. Ты готова начать обучение. И мир содрогнется, встретившись с последним бестиарием.

Часть вторая Пустой трон

864 год