Барышня

Над речкой пролетел звук раскрываемой молнии. Он был шуршащим и звонким. Казалось, что его слышно даже в деревне. Сверчки и те на какое-то мгновение замолкли. Мои пальцы дошли до конца молнии и уперлись в пояс платья. Продолжая свой маленький ритуал, я спокойно развязала пояс. Я была очень удивлена своему спокойствию. Делая это, я поймала себя на мысли, что мне это даже нравится. Кругом черная ночь, звуки леса. И только звезды, что пробиваются сквозь листву деревьев, наблюдают за мной. Никого, совсем никого.

Я смотрела, как пояс упал на землю, на какую-то секунду замешкалась.

— Что-то не так? — осторожно спросила Галина.

Вместо ответа я коснулась ее шеи. Мне захотелось продолжить игру. Галины почти не было видно, только слабое свечение лица. Ладонь скользнула по ее коротким волосам, спустилась к плечам, и, придерживая ткань, я начала снимать его с плеч. Видела только ткань платья, спина Галины пропала во мраке. Я старалась не касаться ее рук. Ладони опускались медленно, я делала это специально. Светлая полоска ткани соскальзывала все ниже и ниже. Я опустила руки и разжала пальцы. Платье выскользнуло и бесшумно упало на черную траву. Слабый силуэт спины выступал в темноте. Я подошла чуть ближе, положила ладони ей на талию и остановилась. Чувствовала ее тепло и упругость кожи. Сжав пальцы, я запустила их под резинку трусиков. Мне хотелось быстрым движением их снять и наконец-то побежать к реке. Но движения были неуклюжими, отрывистыми. Меня это разозлило, и потянула с силой трусики вниз. Они, как бы надо мной издеваясь, нехотя начали сползать и скручиваться, от этого трусики быстрей не двигались, а наоборот. Наконец они оказались на земле рядом с платьем. Галина приподняла сперва одну ногу, затем другую, освобождая их от остатков одежды. Я стояла перед ней на коленях. Движения ее тела отвлекли меня. Я пристально всматривалась в темноту, старалась рассмотреть ее ноги.

— Я — нараспев произнесла я. Мне хотелось хоть что-то сказать, чтобы замять или оправдать свою неловкость.

— Пойдем купаться — тихо и очень нежно произнесла Галина.

Тронув мои волосы, она пошла к речке, я следила за ее движениями. Несмотря на темноту леса, ее смуглая фигура отчетливо прорисовывалась на фоне ночи. В этот момент ее можно было сравнить с русалкой, что выходит по ночам на пустынный берег. Она подошла к воде, ступила в нее, и вода медленно поглотила ее тело. Галина нырнула. По темной глади воды разошлись косые круги. Слабый круговорот говорил о том, куда она плывет. Она вынырнула. Отражение луны в воде очертило ее тело, на коже заблестели блики, и Галина стала похожа на настоящую русалку.

* * *

На следующий день к Галочке приехал ее жених, или как его надо было называть, муж. Мне это слово ужасно не нравится. Он забрал ее и уехал в город. Мне казалось, что она уехала насовсем, таким быстрым был ее отъезд, и Галина так радовалась этому. Грустно остаться одной. Эти дни, что ее не было, тянулись очень медленно. Я не знала, чем заняться. Все, что до этого делала, было скучным или бессмысленным.

Галина вернулась вечером на четвертый день. Боже, как я в душе этому обрадовалась. Мне хотелось, как преданной собачке, прыгать перед ней на задних лапках, лизать ей руки и преданно заглядывать в глаза. Она была молчаливой, о чем-то все думала, но это не мешало мне быть рядом с ней и радоваться ее присутствию. На душе стало сразу спокойно, как будто нашла то, что потеряла. Я сидела рядом и наслаждалась ее присутствием, ко мне вернулись мои мысли.

— Хочешь, покажу тебе свою берлогу? — Выпалила я.

Мне хотелось отвлечь ее от переживаний, что остались в ее душе, чтобы она обратила на меня побольше внимания и вместе со мной порадовалась.

— Пока тебя не было, я соорудила себе небольшой уголок на чердаке. Знаешь, как там здорово, даже днем прохладно. Я принесла туда свой мольберт и рисовала, там сейчас и ночую. Пойдем, — я настойчиво потянула ее за руку. Мне казалось, что если уведу ее из дома, то уведу и от воспоминаний. — Тебе понравится.

Мы лежали молча, она все так же о чем-то думала, ее глаза были грустноваты, взор блуждал где-то далеко отсюда. Ночь спустилась медленно и в то же время совсем незаметно. Я тоже поддалась Галининому настроению и загрустила. К фонарю, что горел у крыльца, начали слетаться мотыльки. Сперва их было мало, затем все больше и больше, и вот уже летает целый рой. Где-то в саду слышится слабое чириканье птиц, успокаиваются после дневной суеты. Застрекотали сверчки. Стало совсем грустно, я закрыла глаза.

* * *