Барышня Эльза

Как с рабыней говорит он. Я плюну ему в лицо.

— Не отвечайте мне сразу, Эльза. Подумайте. После обеда вы меня милостиво осведомите о своем решении.

Почему он говорит «осведомите»? Что за дурацкое слово — «осведомить»?

— Обдумайте мое предложение совершенно спокойно. Вы, быть может, почувствуете, что я вам предлагаю не простой торг.

Что же другое, гнусный негодяй?

— Вы, может быть, почувствуете, что с вами говорит человек, довольно одинокий, и не особенно счастливый, и заслуживающий, пожалуй, некоторого снисхождения.

Напыщенный подлец. Говорит, как плохой актер. Его выхоленные пальцы похожи на когти. Нет, нет, не хочу. Почему же я этого не говорю? Убей себя, папа! Чего он хочет от моей руки? Совсем дряблы мои руки. Он подносит мою руку к своим губам. Горячие губы. Тьфу! Моя рука холодна. Хорошо бы сдунуть ему шляпу с головы. Ха, как это было бы смешно. Перестань целовать мне руку, подлец!.. Дуговые фонари перед отелем уже зажглись. Два окна открыты в третьем этаже. То, где колышется занавеска, мое. Наверху что-то блестит на шкафу. Ничего не лежит наверху, это латунный край.

— Итак, до свидания, Эльза.

Я не отвечаю ничего. Стою неподвижно. Он глядит мне в глаза. Мое лицо непроницаемо. Он ничего не знает. Не знает, приду ли я или не приду. Я этого тоже не знаю. Знаю только, что все кончено. Я наполовину мертва. Вот он уходит. Немного сгорбившись. Подлец! Он чувствует мой взгляд на своем затылке. С кем он раскланивается? Две дамы. Словно граф, такой он отвесил поклон. Поль должен его вызвать на дуэль и застрелить. Или Руди. Что воображает он себе, собственно говоря? Наглец! Ни за что! Никогда! Ничего тебе другого не остается, папа, ты должен покончить с собою… Те двое, по-видимому, возвращаются с прогулки. Оба красивы, она и он. Успеют ли они еще переодеться к обеду? Вероятно, совершают свадебное путешествие, а может быть, совсем не повенчаны. Я никогда не совершу свадебного путешествия. Тридцать тысяч гульденов. Нет, нет, нет. Разве нет других тридцати тысяч гульденов на свете? Я поеду к Фиале! Еще успею. Пощадите, пощадите, господин Фиала! С удовольствием, милая барышня. Пожалуйте в мою спальню… Окажи мне услугу, Поль, попроси тридцать тысяч гульденов у своего отца. Скажи, что это твой карточный долг, что иначе ты должен застрелиться. С удовольствием, милая кузина. Комната у меня номер такой-то. Я жду тебя в полночь. О господин фон Дорсдай, как вы скромны! Покамест. Теперь он переодевается. Смокинг. Итак, примем решение. Поляна в лунном свете или комната номер шестьдесят пять? В смокинге ли проводит он меня в лес?

До обеда есть еще время. Пройтись немного и спокойно обдумать положение… Я одинокий, старый человек, ха-ха. Дивный воздух, как шампанское. Совсем уже не прохладно… Тридцать тысяч… Тридцать тысяч… Я теперь, должно быть, очень мила на фоне широкого пейзажа. Жаль, что больше нет гуляющих. Тому господину, что стоит на опушке леса, я, по-видимому, нравлюсь. О сударь мой, голая я еще гораздо красивее, и стоит это пустяк, тридцать тысяч гульденов. Может быть, вы приведете своих друзей, тогда вам это обойдется дешевле. Надо надеяться, друзья у вас все красивые, красивее и моложе господина фон Дорсдая? Знаете вы господина фон Дорсдая? Подлец он… гнусный подлец…

Итак, обдумать надо, обдумать… Жизнь человека на карте. Жизнь папы. Да нет же, он не покончит с собою, он предпочтет сесть в тюрьму. Три года одиночного заключения или пять лет. В этом вечном страхе он живет уже десять лет… Сиротские деньги… И мама живет в том же страхе. Да ведь и я сама… Перед кем придется мне в следующий раз раздеться голой?

Не остаться ли уж нам, простоты ради, при господине Дорсдае? Его теперешняя любовница ведь не особенно хорошего тона, «между нами говоря». Меня бы он, вероятно, предпочел.