Барышня и хулиган

С момента появления Тяпы она не принадлежала самой себе, рассеянным взглядом, как по неживым предметам, пробегая по лицам мужа и Даши. Алка уже не была собой, послушно болтаясь на веревочке, которую крепко держала в своих руках маленькая Тяпа.

Даша осталась на кухне с Мишей. Было неловко сразу встать и уйти, хотя уйти очень хотелось. «Надеюсь, что в моем доме гости никогда не чувствуют себя настолько лишними, как я сейчас!» — подумала Даша.

— Как твои дела? — спросила она у Миши, вежливо оскалившись, как собака, которой воспитание не позволяет укусить неприятного ей человека.

Выпивший уже свою субботнюю рюмку Миша со всеми подробностями изложил ей свои надежды на обещанную работу в семье бизнесмена, хвастаясь его домом в Испании, двумя «мерседесами» и роскошной квартирой в Питере. Из комнаты доносился смех, там Алка самозабвенно играла с Тяпой. Даша ритмично кивала Мише, перечисляющему чужое богатство.

— А вообще.то я считаю, — важно поднял палец Миша, подчеркивая весомость своего мнения размеренным тоном, — я считаю, что в нашей стране невозможно честно зарабатывать большие деньги.

— Да? — Даша старательно поддерживала беседу.

— Да я, если бы только захотел, уже давно был богатым человеком! — прокричал он. — Мне только моя порядочность мешает!

Обида, усталость и выпитая рюмка выпустили наружу копившееся в нем раздражение. Недалекий Миша всегда казался добродушным, но сейчас его простоватое лицо было откровенно напористым и злобным.

— А ты заметила, какой я ремонт затеял? Это будет конфетка, а не квартира! Все самое лучшее! — Миша гордо осмотрел свою шестиметровую кухню.

Наверное, гонор появился в нем вместе с гордостью за хорошенькую Тяпу, собственную однокомнатную квартиру, кожаную тройку, новый телевизор… и что-то еще… да, бытовую технику в коробках, расставленных по всей кухне.

Даша улыбнулась ему и, встав, крикнула Алке:

— Спасибо, я поеду домой!

Алка поцеловала ее в прихожей, не только не вернувшись к ней мыслями, но даже не зафиксировав взглядом.

Советская частная жизнь протекала, в сущности, вне денег, вернее, вне денежных средств. Деньги были зарплатой, а зарплата деньгами. Дашина аспирантская стипендия была восемьдесят денег, восемьдесят денег с легкостью раскладывались на маленькие кучки — кофточка Даше, кукла Маргоше. Зарплата Игорька, сто двадцать денег, тоже раскладывалась на две кучки — еда и выпивка. Олег зарабатывал за полгода непрерывного строительства несколько тысяч денег, и эта значительная сумма распределялась на более весомые в прямом и переносном смысле кучки, но и она становилась чем-то конкретным — диваном, шкафом, крымским пляжем, машиной. Все равно это не было денежными средствами.

Начало 90-х годов было странным временем для выросших из детсадовских штанишек советской жизни постсоветских тридцатилетних мужчин. Еще вчера делили на кучки зарплату — «Это жене на хозяйство, это мне заначка… ах черт, еще же алименты! А что же тогда мне?!» — а сегодня внезапно получили доступ к настоящим, а не советским деньгам.

Невозможно чужие волнующие слова «тысяча долларов, десять тысяч, сто тысяч долларов» будоражили и уносили в возвышенные дали, став поэзией бывших инженеров начала 90-х. Попробовав на язык новые слова, они легко перешли к операциям с этими деньгами.

Огромные проценты, под которые давали деньги в России, вызвали бы недоумение любого западного банка, назначающего обычно два-три процента годовых. Суммы были огромными, почти нереальными для их сверстников, родившихся и работающих на Западе, но в России деньги становились игрушечными.

«Дай мне десять… двадцать… сто тысяч долларов под проценты», — небрежно говорили друг другу бывшие инженеры, еще вчера пересчитывавшие зарплату у синего окошечка кассы.

Девяносто — сто восемьдесят процентов годовых завораживали людей легкой возможностью обогащения. Волшебно волнующие тысячи долларов звучали нереально, огромные деньги казались их временным владельцам ненастоящими. Правда, не навсегда, а на время. Многим ввязавшимся в игру удавалось расплатиться вовремя, некоторых поджидали совсем не игрушечные, большей частью страшные обстоятельства, их жены и дети собирали вещи под контролем кредиторов, а кое-кто заигрывался и исчезал из жизни навсегда.

Игорек успешно играл в азартные игры с бывшим Советским государством, продавая и покупая ценные бумаги. Выигрывая у большинства своих граждан, государство тщетно пыталось обыграть Игорька. С любой пирамиды, государственной или частной, Игорек умудрялся соскочить вовремя, рисуя свои комбинации на обрывках бумаги и не потеряв ничего. Он только богател, тщательно просчитывая инфляцию и вовремя вынимая прибыль. Другие, в надежде получить больше, медлили и проигрывали или не успевали рассчитать прибыль, но Игорек не ошибся ни разу.