Барышня с дипломом

Вторую выбирали из нескольких вариантов. Один из них – прямая как стрела дорога из Питера в Сочи. Прямая, но с маленьким ответвлением на Москву… Так вот путь этой автострады без вариантов пересекал Правдинск… Однако, побазарили об этом и затихли. Через месяц этот дорожный проект начали называть прожектом, а через два – вообще забыли.

– Странно мне, Лощинин. Вдруг Гурков узнал то, что никто еще не знает… Кстати, Лев Львович, а ты Игоря Докторова в лицо знаешь?

– Нет, не приходилось встречаться.

– Посмотри, вот он прямо на нас идет.

– Куда это он?

– Понятно, что в «Таганку». К Гуркову на ковер.

Лощинин понимал, что слушать тосты во славу будущего мэра – бессмысленно. Надо подогреть ситуацию. Спровоцировать откровенный разговор.

На коленках и левой рукой лев Львович написал на листочке десяток фраз и вложил в конверт с надписью: «А Гуркову. Лично в руки».

Во времена Остапа Бендера для этой цели можно было за рубль нанять беспризорника. А потом еще спеть с ним дуэтом и станцевать чечетку.

Но уютный Правдинск в этом смысле был городом передовым – беспризорников в своем составе не имел… Лощинину пришлось с помощью бесформенной бейсболки, темных очков и поднятого воротника максимально изменить свою внешность. Он еще подошел к «Таганке» сутулясь и прихрамывая.

Привратник взял конверт и понес Гуркову, а Лощинин через сквер побежал к машине, уже не сутулясь и не хромая. Надо было спешить. Сейчас интересное начнется!

Жук в наушниках уже напрягся. Он сразу сообщил, что Гурков переместился в кабинет и там же слышан голос Игоря Докторова.

Расстановка в штабном кабинете очень напоминала картину художника с короткой фамилией Ге. Это там, где царь Петр вызвал на ковер своего непутевого сынишку Алексея.

Только на картине кульминация допроса, а здесь пока Гурков читал странное письмо, переданное горбатым хромым очкариком в бейсболке.

С каждой фразой Гурков мрачнел. Он даже встал и даже взял со стола футбольный приз, который предназначался молодежной команде города.

Приз этот был медный мяч, величиной с хороший кулак. И держался он на крепкой хорошей подставке. Все вместе – гетманская булава в чистом виде… А поскольку глаза Гуркова наливались кровью, то картина про Петра Первого могла измениться на ту, что в соседнем зале висит. Там тоже разговор отца с сыном, но с явным летальным исходом. Точно такой вот булавой и в темечко… У Ивана Грозного нервишки послабей были, чем у Петра…

– Что молчишь, Игорь?

– А что говорить, Андрей Николаевич?

Стояли они очень хорошо. Гурков вышел из-за стола, широко расставил ноги, а в правой руке блестел медным цветом футбольный приз в форме убийственной булавы. Вся его поза выражала прямую и явную угрозу.

А Докторов стоял в четырех метрах от него. Он был – чистая покорность. Огромные руки вяло опущены вдоль дрожащего тела. Голова с трудом держалась на мощной шее, она колыхалась, не находя правильного положения.

– Ты знаешь, Докторов, что в этом письме?

– Откуда мне знать, Андрей Николаевич?

Они очень хорошо стояли. Точно между ними на стене висел предвыборный плакат, а под ним хитрый Ким приклеил брусочек величиной с девичий мизинчик. Жучок расположился очень удачно. Слышимость была отличная.

– Тут написано, Игорек, что это я приказал тебе бомжа убить. Я тебе такое приказывал?

– Нет. Вы велели вывести Носова из игры. Посадить его на два-три года.

– Я просил аккуратно посадить Носова. Без мокрых дел. Без шумихи… Кстати, где документы по Комбинату?

– Почти нашли. Я уже говорил, что сначала бумаги взяла адвокатша.

– Помню! Дальше.

– Потом она отдала документы вместе с рыжим котом своей подруге.

– Дальше, Игорь! Не тяни резину.

– Подруга отдала их бывшему учителю, адвокату по фамилии Лощинин.

– Ты его нашел?

– Да, шеф!

– Где он сейчас?

– Недалеко. Совсем рядом.

И у Лощинина, и у Жука прошла дрожь по всему телу, и похолодели руки. Им показалось, что на последней фразе Докторов вытянул руку в их направлении. Мол, вот они, рядом в машине за соседним сквериком…

– Из тебя, Игорь, просто клещами тянуть надо. Где рядом?

– Он живет на даче у Жука. У того, который бывший начальник УВД.

– Без тебя знаю… Документы при нем?

– Пока не проверяли. Я на завтра ребят собираю. Вечером организую налет по всем правилам.

– Только без крови… Потом с этим письмом разберись. Может этот Лощинин его и написал… Тут намек есть, что на местном телевидении все известно.

– Я думаю, что здесь не обошлось без Максима Ежова. Он уже встречался с адвокатшей из Москвы.

У Гуркова начала кружиться голова. Он сел за стол и включил вентилятор… Слишком много у него стало врагов появляться. Опасно, что Жук в это дело встрял. Старый Лощинин может быть зубром в таких делах. Максим Ежов – молодой, но упрямый и настырный. Как петух бойцовский… И адвокатша – та, что в окна прыгает …

– Эта Крутова после ночевки в милиции не остепенилась? Ты, Игорь, отслеживаешь ее шаги? Она в Москву не собирается?

– Куда там! Она у моей Тамарки выудила пистолет. Ну, тот самый Токарев, на котором три трупа… Помните? Это же ваш бывший ствол.

Глава 7