Барышня с подвохом или гонка на выживание продолжается

— Наденька, что же ты не сказала, что в тебе магия-то проснулась? — бросилась к девушке Марья Варфоломеевна, — как же так? Вот радость-то какая! А мы как обновленную книгу боярских родов увидели, так сразу все дела бросили и к тебе поехали. Ну, милая, зачем же ты к источнику то ходила? Как же он тебя Главой рода признал? Вот же глупость несусветная!

Надежда попыталась вырваться из цепких объятий дамочки, и ей это даже удалось, но вставить хоть слово в монолог тетки так и не успела.

— Не переживай, детка, все ошибаются. Сейчас Никола Андреевич посмотрит все и придумает, что дальше нам делать. Как же хорошо, что ты защиту сняла, а то у Лильки магии до сих пор нет и не известно, появится ли вообще, — продолжала трещать прилипала, — а так мы тебя и замуж удачно выдадим и заботы на себя возьмем. Ты кстати в сокровищницу ходила уже? Давай вместе посмотрим, на что рассчитывать придется. Не переживай, мы все, посчитаем и на хранение заберем. Ни одной монетки, ни одного камешка не пропадет.

Тётка выдохнула, видимо даже ей на одном дыхании столько говорить сложно оказалось, а Надежда, ухмыльнулась понятливо. Ага, сохранят они. Если для себя только. А вот ее, сомнительные родственнички точно обобрать попытаются.

Своей бесцеремонностью, недалёким умом и навязчивой жадностью, гости надоели ей уже через полчаса. Последней же каплей стала оплеуха замешкавшемуся Фомичу и следующий затем приказ Васильчикова, собираться и перебираться к ним в имение.

Еле сдержавшаяся злобный выпад Надежда поджала губы и бросила сердитый, укоряющий взгляд на наблюдающего за представлением Петра Васильевича, который и уговорил ее принять «гостей», чтобы выяснить чего те хотят, да и этикет по гостеприимству (будь он неладен) не нарушить.

Наставник ухмыльнулся в ответ и пожал плечами недоуменно — вроде как, меня это все не касается и вообще, это твоя зона ответственности, сама и справляйся.

— Скотина! — буркнула себе под нос недовольная девушка. — Тоже мне дрессировщик нашелся. Я и без этой репетиции справлюсь, когда дело до выхода в высший свет дойдет.

Впрочем, родственник ее взглядов не разделял абсолютно, видимо потому и улыбался ехидно, ожидая или действий решительных или просьбы о помощи.

Решив, что цирк этот ей надоел и с вежливостью пора заканчивать, Надежда сделала глубокий вдох, а потом, обернувшись к вовсе распоясавшимся гостям, и вовсе выгнула бровь в наигранном удивлении.

— В ваше поместье? Зачем? С какой стати? — хмыкнула она сухо, глядя прямо в бесцветные, словно выгоревшие глаза Николая Андреевича, — насколько я помню, ваша семья отказалась от бесполезного инвалида, денег на операцию пожалела, так, что прав на меня вы больше не имеете. И это если не брать в расчет мое наступившее совершеннолетие и признание источником как Главы Рода Иворовых. Так, что извиняйте «дорогие родственнички», но боюсь, вы опоздали, — развела она руками, — ничего вам тут не перепадет.

Уже не скрываясь, девушка улыбнулась ядовито, а бывший опекун даже зубами заскрипел от негодования.

Подскочив и перебирая тощими ногами в неудобных туфлях с золочеными пряжками, он сделал два круга по гостиной и резко остановился перед Надеждой.

— Ах, ты, тварь! Вот как ты заговорила? Смелости набралась, пока по улицам побиралась? — зашипел Васильчиков злобно, — неужели ты маленькая дрянь решила, что можешь сама решать что-то? Даже не надейся! Мало ли, что там каменюка ваша решила. Никто не примет тебя в высшем свете, — высокомерно добавил он, и тут же прибавил металла в голосе, — собирайся, ну быстро! Тебе еще прощение у меня сегодня вымаливать, а я решать буду — стоит ли принимать его и на каких условиях простить.

В какой-то момент Надежде стало даже страшно от непробиваемой уверенности мужчины, потом, вспомнив, что за ее спиной еще куча народу, включая друзей и слуг, она вдруг успокоилась.

— Все сказал? — уточнила девушка холодно, — ну а теперь пошли вон. Оба!

Воздух в комнате словно наэлектризовался.

Охнула, покрываясь некрасивым красными пятнами на смазливой мордашке, Марья Варфоломеевна, побелел от негодования, все еще не поверивший, что его так просто выкидывают из поместья бывший опекун.

— Что? Да как ты смеешь? — начал заводиться он, но церемониться с незваными гостями Надежда больше не собиралась.

Не дожидаясь новых споров и оскорблений, девушка привстала кресла и опустив руку вниз пустила ледяную волну в сторону родственников.

— Отныне, вы нежеланные персоны в моем доме, — сказала она хмуро, но уверенно, — защиту настрою так, что вас прибьет, если еще раз сунетесь.

Тётка охнула еще громче, посмотрела с ужасом на ползущую в ее сторону волну льда и прижимая ладонь к открытому от страха рту живо рванула к выходу.

Последовавши за ней Васильчиков, почти выскочил из гостиной следом, но притормозил и резко остановился в арке прохода.

— Пожалеешь! Я до Государя дойду, — пригрозил он с ненавистью, — подожди, тварь неблагодарная, ты еще на коленях прощения молить будешь.