Баржа Т-36. Пятьдесят дней смертельного дрейфа

Пот разъедал глаза, он практически не мог целиться, не видел, куда стреляет. Ахмет продолжал по инерции плыть, но это было явным самоубийством. Атака акул не захлебывалась. Возник еще один плавник, он приближался с другого направления, чуть правее. Похоже, все хищницы, промышлявшие в округе, почувствовали кровь своей товарки и кинулись обедать, повинуясь инстинкту. Серега и Филипп орали, чтобы сержант плюнул на все и крепче обнял веревку. Они его вытащат! Все правильно, вернуться на баржу своим ходом сержант уже не успевал.

Парни выстроились гуськом, схватились за веревку и поволокли ее в обход рубки на обширную переднюю палубу. Словно бурлаки на Волге! Надрывались жилы, немели руки, они орали в полный голос, подбадривая себя.

Сержанту было трудно разобраться в обстановке. Он гневно вопил, но успел вцепиться обеими руками в веревку. Его волокло по воде, Ахмет чуть не отрывался от нее.

Федорчук, поливающий из автомата, голосил ничуть не тише. У «бурлаков» перепутались ноги, они повалились на палубу, но веревку не выпустили!

Сержант наполовину выбрался из воды и завис под бортом. Он посылал по полной парадигме своих товарищей, местных акул и всю их родню по материнской линии.

Федорчук спохватился, бросил автомат, кинулся к натянутой веревке и принялся вытаскивать из воды сержанта. Он хрипел от боли, веревка обжигала пальцы и ладони. Подбежали Серега с Филиппом, стали активно путаться под ногами. Но как-то справились, тянули.

Ноги Затулина оторвались от воды как раз в тот момент, когда под ним прошла живая торпеда! Акула озлобилась – украли добычу из самого пищевода! В глазах Ахмета бесился ужас, он подтягивал ноги, а акула разворачивалась, снова шла в атаку. Вытянулись четыре руки, схватили сержанта за шиворот, перетащили через борт. И очень кстати – морская бестия вывалилась из воды, взметнув тучу брызг. Пылали воспаленные глазищи, разверзлась зубастая пасть! Животина шлепнулась пузом на воду, ушла под днище. Сержант с протяжным воем повалился на Серегу, оба упали с распростертыми конечностями. Ахмет оказался сверху. Он не мог пошевелиться, лежал с помутненным взором, прерывисто дышал, а под ним хрипел и дергался Серега.

– Верхи не могут, низы не хотят, – вяло прокомментировал Филипп, падая на колени.

– Не кощунствуй, мать твою… – прохрипел Серега, насилу освобождаясь от объятий командира и отталкивая его подальше.

Несколько минут все четверо валялись на корме в живописных позах. Приключение выжало из парней последние соки. Надежда обрести пропитание распалась в прах. Это было не просто, а фантастически обидно! Приятный ветерок освежал лица. Кому бы рассказать, как он им осточертел?!

– Вот это да! – прокашлял Филипп, первым принимая подобие вертикального положения. – Славная соковыжималка.

– Мы почти как цирковые артисты, – промямлил Федорчук.

У него от напряжения лопались сосуды, оба глаза налились кровью.

– Знаете, мужики, последний раз я так волновался два года назад, когда с соседями затеяли у дома сабантуй с шашлыками, а мой тезка из квартиры напротив, подпив, решил пожонглировать тремя бутылками водки. Полными. На бетонной площадке. Представляете? Мы от волнения чуть не померли, испсиховались все. И ведь не отобрать, тогда точно разобьются!

– И чем дело закончилось? – прошептал Серега. – На сухую шашлыки ели?

– Да нет, все благополучно. Мой тезка цирковое училище в Ворошиловграде окончил. Правда, больше в тот день мы ему не наливали, чтобы знал.

Поднимались долго, со скрипом, но как-то встали, прижались к борту. Разрыв между баржей и мертвой акулой вырос до пятидесяти метров. Остатки морской громадины ушли под воду, но на этом участке отмечалась подозрительная активность. Бурлила вода, на поверхность выскакивали ошметки мертвой рыбы, сновали взад-вперед акульи плавники, временами возникали хребты, блестящие на солнце, и сразу уходили на глубину. Подоспевшие акулы внакладе не остались. Они жрали представительницу собственного вида, рвали ее на куски.

– Голодуха у них тут. – Федорчук меланхолично вздохнул. – Не нам одним жрать нечего.

– Ладно, пацаны, не расстраивайтесь, – сказал осипшим голосом Филипп. – Не поели, так хоть разогрелись. Боеприпасы извели не все, глядишь, еще подстрелим какую-нибудь тварь. – Парень покосился на сержанта, которого мутило, он готов был упасть. – Оттащим командира в кубрик, – предложил Филипп. – Держу пари, ему потребуется квалифицированная медицинская помощь.

Акулы шли за баржей весь день, но близко не подплывали, резвились в отдалении. Веревка с крюком лежала наготове, ее усилили, вместо гвоздя привязали изогнутый стальной кронштейн. Обустроили наблюдательные и стрелковые позиции. Дело оставалось за малым. Но акулы не приближались, хотя периодически мелькали их острые плавники. Люди дежурили по очереди до наступления темноты, а потом собрались в кубрике, выпили по половине кружки и стали по привычке разводить огонь, чтобы собрать конденсат из морской воды.