Баши-Ачук

Солнце только-только взошло. Едва успело оно подняться над горизонтом на длину двух-трех копий, как музыканты заиграли «Кабул».[16]Хан вышел из шатра и в сопровождении своей свиты направился к тому месту, где обычно состязались борцы. Толпа загудела, потоком хлынули со всех сторон люди и плотной стеной окружили ристалище.

В те времена борьбой охотно развлекались как мусульмане, так и грузины. Хан тоже любил это зрелище и часто бывал на состязаниях. Прославленные борцы не щадили друг друга, не разбирая ни роду ни племени, но чаще всего вступали меж собой в единоборство персы и грузины. Несмотря на то, что персы, согласно обычаю, выходили на арену обнаженными по пояс, смазав тело салом, чтоб противник не мог цепко схватить его, а грузины боролись в чохах, — победителями все же часто оставались грузины.

Накануне некий Козманишвили одолел прославленного персидского борца и вывихнул ему плечо. Это так взволновало персов и огорчило самого Пейкар-хана, что он приказал Абдушахилю во что бы то ни стало сразиться с Козманишвили.

Абдушахиль был человек без рода, без племени, но выдвинулся в Ардалане, где проявил исключительное мужество, и командовал ныне всей ханской конницей. Ему, как вельможе, уже не подобало участвовать в единоборстве, — однако неловко было отказывать хану, и Абдушахиль, голый по пояс, вошел в круг. На первый взгляд его можно было принять за изваяние: огромный, крепко сбитый, широкоплечий, он казался высеченным из черного мрамора; густая черная борода чащей ниспадала на грудь; точно две ветви, торчали влево и вправо длинные усы; из-под широких бровей сверкали большие черные глаза. Музыканты заиграли са-чидао.[17]Богатырь переступил с ноги на ногу, воздел руки к небу, устремил ввысь взгляд, испрашивая у неба победу, затем, пав ниц, трижды поцеловал землю, встал, обошел ристалище, — сделав шаг, он приподымался на носки и вздыхал всей грудью, как бы силясь расширить легкие и вобрать побольше воздуху. Замкнув круг, Абдушахиль остановился на прежнем месте и, опустившись на одно исполняют колено, обернулся лицом в ту сторону, откуда должен был появиться противник.

Стали выкликать желающих, но никто не отозвался. Абдушахиль еще раз обошел круг, — по охотников соревноваться с ним не оказалось.

— Где же ваш вчерашний победитель Козманишвили? — спросил хан.

— Не хочет выходить! «Я, говорит, борюсь с обыкновенными силачами, а не с Голиафами», — доложили ему в ответ грузины.

— Раз так, стыд и позор вам! — сказал хан, улыбаясь, и приказал борцу сделать еще один круг и лишь затем покинуть ристалище.

Абдушахиль выполнил приказание хана; персы в знак полного удовлетворения поглаживали бороды и улыбались в усы. Абдушахиль, высокомерно вскинув голову, собирался уже уходить, но в это время толпа зашумела и раздался крик:

— Сачидао! Играйте сачидао!

Абдушахиль остановился и оглядел толпу. На арену выскочил тигриным прыжком стройный, тонкий, по широкоплечий юноша с копной развевающихся волос, бросил взгляд на противника и приостановился. Абдушахиль снова переступил с ноги на ногу, снова простер руки к небу, но в это мгновенье юноша, словно камень из пращи, устремился к противнику, кинулся ему между ног, рванул их обеими руками к себе, и Абдушахиль, точно пень, покатился по земле, а юноша выскочил из круга.

— Нет, нет! Не по правилам! Так не полагается! — кричали сторонники перса.

Ошеломленный Абдушахиль поднялся, наконец, и сказал:

— Я еще не закончил приветствия, как он предательски налетел на меня!

Юношу чуть ли не насильно вытащили на арену. Он уже не порывался к противнику, только крикнул ему, не сходя С места:

— Эй, басурман, позови, как закончишь приветствие, тогда я приду!

Абдушахиль в ярости, словно буйвол, ринулся па юношу, но тот успел отскочить в сторону, и руки перса обняли пустоту. Юноша несколько раз проскользнул совсем близко, как бы заманивая богатыря, по каждый раз увертывался, только бы не попасться ему в руки! Абдушахиль, потеряв терпение, с проклятиями гонялся за противником. В конце концов юноша, улучив минуту, схватил его за руку повыше локтя, взвалил себе на спину и, низко опустив голову, разжал руки. Абдушахиль во всю свою длину растянулся на земле. Победитель на мгновенье поставил ногу на живот противника, перескочил через него и выбежал из круга.

— Шайтан! Шайтан! — кричали персы.

— Теперь, хоть шайтане, хоть гайтане,[18]— насмешливо отвечали грузины, — вашему богатырю, что валяется на земле, как бурдюк, уже ничего не поможет!

Поверженного борца подняли и увели. Он был ошеломлен не столько ушибами, сколько выпавшим на его долю позором.

Стали вызывать победители, искали его, но не нашли: юноша замешался в толпу. Так и не удалось узнать его имени.

Пейкар-хан, насупив брови, поднялся с места и направился к своему шатру. Толпа растаяла, люди разошлись кто куда. Пейкар-хан весь тот день был не в духе, однако многолюдные толпы, собравшиеся на празднество, все же веселились и развлекались по-своему.

После обеда вельможи, как водится, прилегли отдохнуть, а когда зной спал, началась джигитовка.