Башмаки на флагах. Том второй. Агнес

А ситуация складывалась непростая. Ему уже меньше, чем через две недели, нужно было выводить солдат в поход. Идти на соединение в Нойнсбург. А до этого надо было решить вопрос с графом и его людьми. И решить его обязательно бескровно. При том, что граф-то как раз дышит злобой и хочет крови. Поэтому войско Волкова должно быть готово. Готово до совершенства.

Не заворачивая в Эшбахт, он повернул на восток к амбарам. И оттуда, сразу переправившись через реку, поехал в лагерь. Ещё остатки офицерского обеда не остыли, когда он был в там.

Ему и его свите подали обед за длинным офицерским столом.

У офицеров всегда должен быть стол, ещё и скатертями покрытый.

Это солдаты едят из мисок и котлов, сидя на земле, господа же офицеры должны есть за столом.

Господа офицеры, хоть уже и пообедали, снова рассаживались по лавкам, занимая места согласно субординации: чем старше звание и выше значение, тем ближе к командиру. Люди из выезда, Максимилиан и прочие, сидели в самом конце стола. А по правую руку сидел его лейтенант и командир первой роты Карл Брюнхвальд. Затем шли Рене, Роха, Бертье, офицеры кавалерии, командир эскадрона ротмистр Гренер-старший и теперь его официальный помощник Гренер-младший, после сидел капитан Пруфф, которого в лагере до этого Волков не видел, ротмистр арбалетчиков Джентиле, потом Хилли, Вилли, новый ротмистр Хайнквист, старший сержант Миллер. Ещё нескольких офицеров, которых он не знал; думал знакомиться с ними после обеда. И в конце стола, на уголке, уселся глава сапёров инженер Шуберт — крепкий муж с тяжёлым лицом, за спиной которого стояли два ученика. Шуберта представлял кавалеру капитан-лейтенант.

Все едва расселись, едва всем места хватило за длинным столом.

— Бертье, вижу, вы тут? — говорил полковник, глядя как повар кладёт ему в тарелку хорошие куски баранины, тушёной с чесноком и тимьяном, как наливает пиво в стакан. — Рад вас видеть, Гаэтан. Да ещё и в таком роскошном виде.

Красавчик Гаэтан Бертье был в новой одеже, был он как всегда одет в только ему присущем стиле. Двухцветные жёлто-чёрные панталоны, лиловый колет, пояс золотой парчи, ярко зелёная шляпа с замысловатым пером и невозможно красные высокие кавалерийские сапоги с каблуками и шпорами. Видно, дело найма солдат благоприятно повлияло на финансовое состояние капитана.

Капитан Бертье встал, поклонился и сказал:

— Полковник, всё, что вы повелели, я выполнил, нанял солдат больше, чем вы просили, и всё на те же деньги. Полные списки поданы мною сегодня господину капитан-лейтенанту.

— Я уточню их и завтра поутру подам вам, господин полковник, — привстал Брюнхвальд. — Вот только, капитан Пруфф мне списков артиллеристов своих не подал, я даже не знаю, скольких человек мне ставить на довольствие.

Как и всегда, капитан Пруфф сразу сделал недовольную мину на лице, покраснел в ту же секунду, встал и обиженно сказал:

— Извините, капитан-лейтенант, но, если вы изволили заметить, то я и мои люди только сегодня прибыли в лагерь, ещё не успели расквартироваться. Как только у меня выдастся свободная минута, так я сразу подам вам списки личного состава. А если желаете знать без бумаг, так у меня сорок два человека в подчинении, а коней шестнадцать при трёх подводах.

— Прекрасно, — сказал Брюнхвальд миролюбиво, — жду от вас рапорта, капитан.

— Господа, впредь прошу вас не вставать во время доклада, — произнёс кавалер и снова повернулся к Бертье. — Благодарю вас, капитан, недостатка в желающих, значит, не было?

— Был избыток, господин полковник, войны пока хорошей нигде поблизости нет, так что даже я ещё и выбирал, чтобы народец получше был.

— А сколько всего людей набрали, — спросил Волков у Брюнхвальда, — точных цифр не нужно, скажите на память, поротно.

— Да, господин полковник, — ответил Брюнхвальд и начал перечислять. — Моя первая рота четыреста сорок два человека, людей первого ряда, в доспехе полном или доспехе на три четверти, так сто два человека будет. Сии люди весьма неплохи. Таким не жаль два жалования платить. Сержантов у меня восемнадцать. Ещё в роту к себе я взял заместителем ротмистра Хайнквиста и ещё одного ротмистра господина Мальмерига.

Ротмистры встали, чтобы Волков мог их видеть. Волков их рассмотрел и сказал:

— А сколько же вам лет, господин Мальмериг?

— Двадцать шесть, господин полковник, — заметно волнуясь, отвечал ротмистр.

— Прошу садиться, господа, — сказал кавалер. Он повернулся к Брюнхвальду. — А не слишком ли молод господин Мальмериг?

Мальмериг от волнения не сел, остался стоять.

— Господин полковник, дозвольте мне сказать, — заговорил Бертье.

Брюнхвальд, хоть и был недоволен таким нарушением субординации, но жестом предложил Бертье высказаться.

— Прошу вас, капитан, говорите, — разрешил Волков, раз Брюнхвальд был не против.

— Я нанял ротмистра Мальмерига не просто так, — заговорил Бертье. — Я поговорил с ним, он служит с пятнадцати лет, служил у генерала Гейбриха, прошёл с ним четыре компании, был при Родденбрюке, два раза сидел в осаде в Коллоне. Служил и у других генералов.