Башмаки на флагах. Том второй. Агнес

— Капитана Бертье ко мне. Я буду у главной палатки.

Пока Увалень искал Бертье, Волков, забыв про стрельбы — не до них, тут дело было поважнее, шёл к палатке и расспрашивал, как искали адрес. Сыч ему всё подробно рассказывал. Еж, который шёл сзади, хоть Сыч на это и злился, вставлял реплики. Уточнял.

Пока они дошли до палатки, туда уже пришёл Бертье. Волков его издали по его яркой одежде узнавал.

— Друг мой, помните то дело в овраге, когда вы убили капитана наёмников? — вспоминал кавалер, подойдя к нему.

— Да как же мне такое забыть, то был лучший день в моей жизни, — отвечал красавец, улыбаясь.

— А тот сержант из людей фон Финка, что был с вами в овраге, кажется, он служит теперь при вас.

— Эйнц Роммер, да, я после дела в овраге позвал его в свою роту, он согласился, с семьёй переехал к вам в земли, получил свой надел на солдатском поле. Поставил домишко у амбаров, недалеко от сыроварни Брюнхвальда.

— Кажется, он неплохой боец.

— Отличный боец, руки у него не слабее, чем у вас, насчёт меча или тесака, он, конечно, не так хорош, но что касается протазана или алебарды, так тут он мастер. Не приведи Бог такого встретить. Руки у него сильные, сам ловок. Ещё и суров, солдаты его уважают.

— Значит, хороший сержант и хороший боец.

— Да, полковник, — говорил капитан и тут же добавлял, — жаль только, что туп.

— Туп?

— Абсолютно, как дерево дуб. Я говорил ему: учись, болван, учись, научишься читать и писать — получишь чин старшего сержанта или даже прапорщика, а может потом и чином офицера кто жалует. Он обрадовался, пытался учить, но так грамоту и не осилил, бросил. Ни читать, ни считать толком не умеет.

— Так прикажите ему ко мне быть, и ещё пару людей покрепче и помоложе с ним отправьте.

Бертье с улыбочкой кивает на Сыча:

— Этот прохвост какое-то дело затевает?

Сыч тоже улыбается.

— Дело затеваю я, — серьёзно отвечает Волков.

— А может, для дела и я сгожусь? — предлагает себя Бертье.

— Нет, — всё так же серьёзно отвечает Волков, — для такого дела хватит и тупого сержанта с парой крепких солдат, а хороший капитан мне на должности командира роты нужен.

Бертье всё понял:

— Сейчас пришлю вам Роммера и пару проверенных молодых солдат с ним.

Когда он ушёл, Сыч сказал:

— Значит, ехать нам в Вильбург.

— Да, надо найди ту бабёнку. Как её там…?

— Элиза Веленбрант, — напомнил Фриц Ламме.

— Да. Нади её, а через неё того бриганта, что писал ей.

— А через него найти и главаря? — догадался Сыч.

— Да, а его уже ко мне нужно будет привезти. Живым. Хочу, чтобы он мне пальцем указал на того, кто его нанял. Ясно?

— Чего же тут неясного, — вступил в разговор Ёж. — Всё ясно, экселенц. Сделаем.

Волков уставился на него чуть растеряно. Кроме Сыча никто так его не называл. Это было необычно. А вот Сыч почему-то разозлился:

— Вот чего ты в разговор всякий раз норовишь залезть, дура ты лопоухая?

Ёж в растерянности раскрыл рот, а Волков засмеялся.

Но Сыч не смеялся, он был зол:

— «Экселенц», — передразнил он Ежа, — лезет ещё, болван, чего лезешь, без тебя, что ли, не решат люди? — он снова кривляет Ежа. — «Всё ясно, экселенц, всё сделаем». Сделает он, полено ушастое. Стой молча, когда люди разговаривают, не лезь. Балда.

Ёж, насупившись, молчал, Волков всё ещё посмеивался, когда Сыч, чуть остыв, заговорил:

— Сержант этот, Роммер, с солдатами, мне вроде как в помощь будут?

— Тебе в помощь, — кавалер кивает.

— Сержанта мне в подчинение? — Сыч задумывается. — Это я, значит, чином выше сержанта буду?

— Прапорщик, как минимум, — смеётся Волков.

— Как Максимилиан? — восклицает Фриц Ламме.

— Да. Как Максимилиан.

— А… Теперь-то он нос предо мной задирать не будет, — Сыч откровенно доволен. И тут же становиться снова серьёзным. — А сержант с людьми — это хорошо. Помощь в деле таком не помешает, — он задумывается, — коней для них на конюшне вашей взять?

— Да, скажешь госпоже Ланге, что я велел.

— Я мальчишку-рассыльного ещё с собой возьму, чтобы опознал бриганта. Чтобы тот не отвертелся, когда прижмём.

— Мысль верная. Бери.

— Деньги, экселенц.

Обычно Сыч делал мину, когда просил деньги, корчил жалостливую морду или улыбался заискивающе, а тут нет, серьёзен, как никогда.

Волков достаёт из кошеля золотой, вкладывает его в крепкую руку Сыча:

— Привези мне бородатого, Фриц Ламме, живым привези.

Фриц обычно болтлив, за деньгу пообещает всё, что угодно, а тут молчит, золотой в руке зажал и только кивает в ответ.

После обеда он с Гренером-старшим и Брюнхвальдом хотел посмотреть кавалеристов. Посмотреть сбруи, потники, как кованы к лету. Брюнхвальд жаловался, что кавалеристы просят больше овса, чем следует. А Гренер говорил, что лошади у кавалеристов весьма крупны, вот и нужно им еды больше.

Но когда обед кончался, к нему пришёл солдат, встал невдалеке, не решаясь прерывать делами обед командира и ожидая, что поклонник обратит на него внимание.

— Ну, что там у тебя? — спросил его кавалер, отставляя тарелку с костями от жареной с чесноком курицы.

— Сержант говорит, что к вам пришли, но пускать не решается.

— Кто пришёл?

— Купчишка.

— В шею его, — лаконичен Волков.