Башни и сады Вавилона

– У вас же там, в больнице, вроде специальные приемные часы установлены? – сомневается он. – И кроме как в эти самые часы никого из посетителей ни под каким предлогом не пускают? Типа там – сват, брат, жена, сестра, – какая разница?

– Да наверняка! – смеюсь. – Но ты когда-нибудь видел, чтобы Аську это останавливало?

Он молчит, размышляет.

– Нет, – говорит наконец, – приемные часы для этой боевой самоходной установки, на которой ты за каким-то хреном скоропостижно женился, конечно, ни фига не аргумент. Как и пара омоновцев на входе. Подумаешь, два дурака в бронниках с автоматами. Тут нужно какое-нибудь более тяжелое вооружение. Скажем, танк. Причем лучше сразу несколько. Или пара-тройка десятков БТРов по периметру. Или, на худой конец, оборудованный по всем правилам военной фортификации блок-пост с ротой автоматчиков. Да и то, честно говоря, не уверен…

Смеемся мы теперь уже вместе.

Потом прощаемся, и я тащу свое тело в сортир.

Надо бы теперь, наконец, и покурить, я так думаю.

А что?

Оказывается, в этом мире есть целых два человека, которым я могу доверять: Олег и Аська.

Да еще и выживший охранник Андрей с водителем.

Уже – целых четыре.

А это уже много, Егор.

Очень много.

Глава 13

Не видели Венера и луна
Земного блеска сладостней вина.
Продать вино? Хоть золото и веско,
Ошибка бедных продавцов видна.

Омар Хайям (перевод И. Тхоржевского)

…Доплелся до сортира, уселся на унитаз, сделал пару осторожных затяжек.

Подождал.

Вроде – ничего.

А то очередного аттракциона с этой колокольной головной болью я, пожалуй, могу и не пережить.

Но нет, все терпимо пока что.

Не торопясь, докурил сигарету, попил воды прямо из-под крана, выполз из туалета и совсем уже было собрался ложиться, когда что-то торкнуло: а что бы мне, собственно говоря, в окно-то не посмотреть?

Подоконник – широкий, удобный.

Идти недалеко.

Даже фрамуга открывается, сам видел, когда Викентий решил, что в палате уже слишком накурено.

Осторожно, по стеночке, добрался до подоконника, приоткрыл фрамугу, с трудом взгромоздил на покрытую потрескавшейся белой краской деревянную поверхность, ставшую вдруг нереально тяжелой задницу, уселся, подтянул, как в детстве, колени к подбородку и уставился в окно.

Да…

В такую погоду хорошо хлопнуть стакан терпкого армянского коньяка, не торопясь закусить тонким лепестком лимона, посыпанного смешанной с молотым кофе сахарной пудрой, подышать на оконное стекло, а потом, смакуя небольшими короткими затяжками, выкурить крепкую вкусную сигарку и пустить себе в висок тяжелую пулю.

На улице – ни-ко-го.

Только больничный фонарь качается, отражаясь в мутном зеркале окрестных луж, да деревья шумят под дождем.

И тишина.

Причем не эта, не моя, не больничная.

Нормальная тишина начисто вымытой неторопливым осенним дождем малолюдной московской вечерней улицы.

Я уже, оказывается, и забыл, что такая бывает.

Порылся в карманах байковой больничной пижамы, вынул оттуда следующую, изрядно мятую никотиновую палочку, чиркнул колесиком зажигалки.

Да пошел он в жопу, этот Викентий, вместе со всеми его идиотскими запретами.

Затянулся поглубже, с интересом проследил за заковыристым маршрутом бегущей куда-то по своим срочным собачьим делам мокрой и потрепанной жизнью больничной псины.

Вздохнул.

И – чуть не ослеп от внезапно зажегшегося яркого света.

…Здра-а-асьте!

Тетя Ася приехала…

И Викентия с собой притащить не забыла. Вот ведь, блин, как не вовремя-то. Достанется мне сейчас, чувствую.

На орехи.

За курево в неурочном месте и в неурочное время.

Причем – от обоих.

Ладно, хорошо еще, что хоть бить точно не будут, по причине моей общей болезности и возможного ухудшения и без того хренового состояния. А это уже некоторая фора.

Отбрешусь уж как-нибудь.

Мне не привыкать.

Но неожиданно Викентий только подмигнул незаметно, а Аська головой покачала чуть укоризненно и сразу же улыбнулась.

Даже с некоторой гордостью улыбнулась.

Типа вот такой вот у меня мужик, смотрите.

Чуть оклемался – и опять за старое.

Сломать можно, согнуть – никогда.

…Я улыбнулся в ответ, добил в две затяжки сигаретину, отправил окурок в окно и попытался соскользнуть с подоконника вниз как можно более молодцевато.

Вроде бы получилось.

Ну и то – ладушки…

Пожал руку врачу, поцеловал жену, аккуратно уселся на койку.

Сижу, жду.

В конце концов, кто здесь больной, которому нужно сочувствовать и которого надо развлекать и отвлекать?

…Аська, умница, ситуацию сразу же, естественно, просчитала. И будь я здоровым, вломила бы по первое число.

А потом бы еще и поглумилась над телом покойного.

Типа не был бы покойничек таким идиотом…

У моей женушки в этом отношении хрен забалуешь.

Я ею, честно говоря, вообще горжусь временами.

А временами – элементарно побаиваюсь…