Башни из камня

— Сегодня мы снова вместе, потому что нам опять угрожает враг. Мы были едины, потому что у нас был общий враг, Россия. Подписывая мирный договор с Россией, Масхадов привел к тому, что этот враг в понимании многих чеченцев исчез, или, по крайней мере, перестал казаться таким страшным. Мы стали искать врага среди своих, а именно этого хотела Россия. Но мы с Масхадовым остаемся добрыми друзьями, которые с жестокой откровенностью говорят друг другу, что им друг в друге не нравится.

— Предпринимая вооруженный поход на Дагестан, не стоило ли хотя бы предупредить Масхадова?

— А зачем? Я не был его министром или чиновником. Я могу делать, что мне нравится, помогать каждому, кто меня об этом попросит. Лишь бы дело было правое. В Дагестан я пошел в августе на помощь нашим братьям, которые, как и мы когда-то, стали мечтать о свободе и подняли восстание, вернее, их вынудили воевать, потому что на них напали российские войска.

— Я был тогда в Ботлихе, но у меня не было впечатления, что тамошние крестьяне видят в вас спасителя и освободителя.

— А что они должны были говорить? В Дагестане у власти — коррумпированная диктатура. Тысячи людей исчезают или попадают в тюрьмы за неблагонадежность. Они не только боятся говорить, что верят в Бога, они даже верить боятся. Мы поехали в Дагестан, чтобы сражаться не с местными крестьянами, а с россиянами и их марионетками. Мы говорили людям, чтобы они уходили из сел, потому что россияне их разбомбят, как только узнают, что мы там. Мы не сделали ничего плохого ни одному из дагестанских сельчан. И думаю, мы посеяли зерно, которое вскоре прорастет и даст урожай.

— Ходили слухи, что за месяц до нападения на Дагестан вы встречались в Ницце, в доме известного во всем мире торговца оружием Аднана Хашогги, с шефом администрации Ельцина, Александром Волошиным. Вы были на Лазурном побережье?

— Конечно, был. Волошин приехал и дал мне два миллиона долларов на войну. Потом появился миллиардер Березовский и добавил еще четыре, да и Усама Бен-Ладен кое-что подбросил от себя. Еще были представители разведок: российского ФСБ, американского ЦРУ, израильского Моссада. Я положил все эти деньги в швейцарский банк. Только бумажка, на которой я номер счета записал, куда- то пропала, и я деньги никак снять не могу.

— Вы шутите, а обвинение серьезное.

— Вот я и отвечаю на него с соответствующей серьезностью.

— Не считаете ли вы, что дружба с арабским командиром Хаттабом и помощь, которую он оказывает чеченцам, облегчает задачу россиян, изображающих вас этаким кавказским Усамой Бен-Ладеном?

— В Хаттабе я нашел друга и товарища по оружию. Он не был ученым мудрецом, но помог мне найти себя в исламе. Для Запада россияне говорят, что деньги мне дает Бен-Ладен, в России Кремль распускает слухи, что деньги мне дают евреи. Они делают из меня чудовище, связанное с самыми ненавистными врагами. Называют меня террористом, мусульманским фанатиком. И все для того, чтобы отвлечь внимания от реальной ситуации на Кавказе. А тут идет война за свободу народа. Если россияне хотят видеть во мне террориста, ночной кошмар, я с величайшим удовольствием таким стану. Клянусь, я буду продолжать борьбу, даже если мне придется пожертвовать последним чеченцем на земле.

Сверху река Терек и проходящая вдоль ее берега линия фронта казались вымершими, безлюдными. Как и окрестные разбросанные по холмистой степи станицы, поля и пастбища. Тишину прерывала только регулярная, монотонная канонада, доносящаяся из станицы Червленной, которая вместе с важным железнодорожным узлом и вокзалом попала два дня назад в руки россиян.

А над рекой царило блаженное спокойствие, освещенное по-утреннему бледным осенним солнцем. Но в зарослях на другом берегу реки укрывались российские артиллеристы и танкисты. Так, во всяком случае, утверждали чеченские разведчики. Бородатые, обвешанные гранатами и автоматами, они не производили впечатления напуганных близостью русских. А их разделяло максимум несколько сот метров поросшей редким кустарником прибрежной равнины. Если бы россиянам удалось форсировать реку, до столицы бы оставалось всего несколько часов марша.

Мы отправились к реке ночью, чтобы нас не заметили российские снайперы из зарослей на противоположном берегу. Напоследок поужинали борщом с хлебом. При свечах и керосиновых лампах горячий суп хлебал весь отряд Ислама, заступавший на вахту в окопах над Тереком.

Полное затемнение Ислам ввел уже на границах города. Ислам, длинноволосый, невысокий бородач с интеллигентным лицом математика, был командиром Мансура, Омара и Мусы. По крайней мере, до тех пор, пока их бывший командир Алман не вернется из Парижа, куда он выехал залечивать старые раны.