Башни из камня

Поэтому Лейла чистила обувь, гладила рубашки, подметала в комнатах и мечтала о новых занавесках. Старые Иса унес из дому, кому-то отдел. Она не спрашивала, кому и зачем. Иса никогда бы не позволил ей вмешиваться в свои дела.

Новые занавески стали для Лейлы чуть ли не идеей фикс. Она постоянно о них говорила. Как только заходила в мою комнату, заламывала руки и извинялась.

— Ну, что за вид?! Окна до половины заклеены старыми газетами! Вот в старой квартире у нас были занавеси! Тяжелые, атласные, до самого пола. Как только война кончится, куплю себе новые, такие же.

Часто повторяла, что без занавесок в окнах чувствует себя голой, открытой чужим взглядам, незащищенной. Окна, затянутые пурпурными занавесями из атласа были для нее символом безопасности и покоя.

Без них она чувствовала, что не справляется должным образом с ролью хранительницы домашнего очага. Поэтому она так настойчиво выхватывала у меня из рук обувь и сетовала, когда заставала меня в ванной за стиркой. Поэтому, уставшая и сонная, она всегда ждала, пока Иса отправится на отдых. Она не могла лечь раньше мужа. Так было не принято.

От нее ничего другого и не ждали. Она никогда не работала, как большинство женщин в Чечне. Женщина, зарабатывающая деньги, была живым оскорблением для мужа и неопровержимым доказательством того, что сам он ни на что не годится, не может считаться мужчиной.

Содержание дома и семьи было задачей и обязанностью мужчин, их единственной обязанностью. Их жены и дети, которых они рожали, должны иметь все. Мужчина мог не любить жену, мог с ней не разговаривать и даже неделями не показываться в доме. Но если был в состоянии обеспечить ей достаток и безопасность, все еще мог считать себя хорошим мужем. Бедность тут была практически равнозначна позору.

Любовь не обязательно должна была предварять замужество, хоть неплохо, если она все-таки была.

Лейла не хотела, не умела разговаривать о любви. Женщины на Кавказе, так же как их мужчины, скрывают от посторонних свои чувства. Лейла только рассказывала, что выходила за Ису без принуждения. С радостью. Брак означал для нее желанную зрелость, освобождение из-под власти родителей. Иса, хоть, правда, редко и никогда при посторонних, проявлял иногда нежные чувства, был хорошим, заботливым мужем. У них все было. В их понимании они были счастливы.

Не то, что Тая, жена младшего брата Исы.

Невысокая, худощавая, с красивым, грустным лицом, она приходила в гости, когда знала, что Исы нет дома. Приходила к Лейле пожаловаться и попросить о чем-то. Ее Ахмад был источником вечных огорчений и хлопот.

Если бы не война, может, жизнь Таи и Ахмада сложилась бы лучше. А так — все пошло вкривь и вкось.

Это война перевернула все вверх дном, поставила с ног на голову, отобрала предписанные и хорошо заученные роли.

Из опекунов и хранителей мужчины превратились в смертельную угрозу для семьи. Они не только не могли защитить своих жен и детей, но сами навлекали на них несчастья. Теперь мужчин самих приходилось защищать.

Еще в начале войны россияне объявили, что каждый чеченец, достигший шестнадцати лет и не старше шестидесяти пяти, будет подозреваться в терроризме и связях с партизанами. В страхе перед арестами, болью, унижениями, необходимостью добывать выкуп за освобождение, наконец, смертью, мужчины заперлись в домах. Хоть засовы на воротах и запоры на дверях уже давно не гарантировали безопасности, все-таки они увеличивали шанс выжить. Так что мужчины не имели возможности исполнять ни одной из предписанных им обязанностей. Не могли даже отомстить должным образом, если бы возникла такая необходимость. Как в стране, охваченной войной, ощетинившейся военными постами, с разбитым в пыль гусеницами танков асфальтом искать с ружьем в руках того, кого должна была настичь родовая месть?

Они стали бесполезными.

Иса был исключением. Он продолжал содержать семью, обеспечивал ей достаток и спокойствие. Но Лейла дрожала от одной мысли, что судьба перестанет быть такой милостивой, и с Исой случится то, что с его младшим братом.

Ахмад был интересным мужчиной. Рослый, с густой шевелюрой, с красивым лицом. Может, слишком запальчивый, в гневе мог ударить жену, но все были уверены, что с возрастом он поумнеет, и что Тае повезло.

Война резко изменила Ахмада. Если бы он жил в Чири-Юрте, Иса, возможно, мог бы позаботиться и о его безопасности. Но в Шали он был беспомощен. Горячий характер, фигура силача Ахмада бросались в глаза, привлекали внимание. Так что он уже пару раз попадал к россиянам под арест. В конце концов, заперся в доме и вообще перестал из него выходить. Он, который минуты не мог усидеть на месте, теперь целыми днями лежал на кровати, уставившись в потолок. Вечерами стал напиваться, а напившись, все чаще бил Таю, да еще на глазах у троих детей.

Иса ездил в Шали поговорить с Ахмадом. После каждого визита на память Ахмаду оставалось припухшее лицо в синяках. Какое-то время все было спокойно, потом водка снова лишала Ахмада разума.

Ахмад подумывал о разводе, Иса, как старший в семье, не собирался на это соглашаться.