Башни из камня

Хоть они были в долине в явном меньшинстве, люди их слушались. Не все нравилось крестьянам. Фыркали, что бородачи не позволяют им жить по-своему. Не соглашались с ними, но все-таки уступали их категоричности и фанатизму. Их боялись, потому что бородачи без колебаний прибегали к насилию, а людей, которые не соглашались жить по их законам, без зазрения совести изгоняли из деревни, из долины. В селе Карамахи из главной мечети выгнали муллу, потому что он оказался агентом секретных служб.

Не на шутку обеспокоенные власти решили действовать. Для начала стали настраивать людей против бородачей. В газетах, по радио, на собраниях и в обычных разговорах и даже в проповедях в мечетях перечисляли все их преступления и проступки. Они не соблюдали традиций, не навещая могилы предков, оскверняли их память, подвергали сомнению власть и мудрость стариков и старейшин. Мулла Зайнутдин из Кадара заявил, что бородатый революционер хуже ста неверных, и кто его убьет, сразу попадет на небо. Даже сам муфтий Дагестана, Саид Мохаммед Абу Бакар убеждал в проповедях, что каждому мусульманину, убившему бородача-революционера, гарантировано место в раю.

Начались обыски, аресты. Милиция обыскивала мечети бородачей, искала якобы склады оружия и укрывающихся там посланцев из арабских стран. На дорогах милиция останавливала большие грузовики, номера которых свидетельствовали о том, что они из долины Кадара. Подозрительно длинная борода водителя бывала часто достаточным поводом для того, чтобы бросить его в тюрьму.

— Сбрей бороду, тогда отпустим, — говорили милиционеры. — А если нет, пойдешь сидеть.

Отправляющимся в дорогу мужчинам женщины зашивали карманы в брюках и куртках, чтобы арестованным милиционеры не могли подбросить наркотики или автоматные патроны, что позволило бы обвинить их в контрабанде и даже терроризме.

Однако бородачи не позволили себя запугать, вступили в открытую борьбу. От пуль неизвестных стали гибнуть муллы и старосты. Бомба, заложенная в машину перед главной мечетью в Махачкале, в клочья разорвала муфтия Саида Мохаммеда Абу Бакара, объявленного бородачами предателем и продажным негодяем. В его убийстве обвиняли, в частности, и Джаруллу, моего проводника и опекуна в Кадарской долине. Ни на шаг не отходивший от меня Шамиль, — единоличная охрана генерала, — вынужден был когда-то бежать из деревни за убийство старосты Карамахи, забитого камнями на дороге.

— Когда бандиты из Буйнакска первый раз приехали собирать дань с крестьян, мы вышли к ним с одними старыми охотничьими ружьями, — неспешно рассказывал Джарулла, пока сидящий рядом с ним на корточках Шамиль молча рисовал что-то палочкой на земле. — Люди, однако, быстро поняли, что если хотят жить спокойно, надо иметь оружие. В Махачкале мы продали пару грузовиков и на эти деньги купили у российских солдат автоматы. Хвала Всевышнему, что они такие падкие на деньги.

Наконец, бородачи, прогнав из долины старост, их чиновников и милиционеров, объявили деревни Божьим государством, в котором отныне единственным законом был Коран.

— Нас было меньше, но у нас были автоматы и мы умели сражаться. Многие из нас уже раньше воевали в Чечне, а некоторые даже в Афганистане и Таджикистане, — рассказывал Джарулла. — Мы легко победили.

Взбешенные власти Махачкалы приказали тысяче милиционеров окружить долину, или взять ее штурмом, или уморить всех голодом. Бородачи, под предводительством уже произведенного в генералы Джаруллы (муллу Мухтара Атаева из Карамахи объявили эмиром всей Кадарской долины, а ее саму — независимым сообществом верных) не впустили милицию в долину. Не позволили им даже забраться на окружавшие долину горы, с которых можно было бы обстреливать из пулеметов разбросанные внизу деревни.

Весть о бунте бородачей долетела до самого Кремля, откуда в Кадарскую долину послали Министра внутренних дел, который приехал в Карамахи и встретился с самозванным эмиром Мухтаром. Министр привез в подарок лекарства для жителей деревень. Мухтар принял его обедом в своем доме, накормил, напоил, подарил бурку. Россиянин пообещал, что если бородачи сдадут автоматы и впустят в деревню изгнанных милиционеров, они смогут жить, как хотят, никто к ним не будет цепляться. Бородачи согласились, хоть никто и не думал сдавать оружие или открывать заново в деревне милицейские посты.

— Симпатичные люди эти фанатики, — сказал довольный российский Министр, рассчитывая, что за удачную миссию на Кавказе его ждет в Москве повышение. Действительно, вскоре так и случилось, и он стал Премьер-министром.

Двенадцать месяцев царило спокойствие. Бородачи в долине правили по своим законам. Перестали платить налоги, но и не требовали денег от столицы. Вместо старосты деревней управлял большой совет, шура, состоящий из мулл и вооруженных боевиков, моджахедов.