Башня

Кроме него, было еще два дежурных управляющих, охранники и целый штат технического персонала, и все равно Дубенский никому не доверял: он проводил дни и ночи в своем детище – за центральным пультом на техническом этаже, между сорок девятым и пятидесятым. За это время он свыкся с Башней, знал все ее ходы и закоулки и даже ловил себя на том, что относился к ней, как к живому существу.

Конечно, жена была недовольна, что он столько времени пропадает на работе, но Дубенский считал, что жены вечно чем-то недовольны, не было бы этой причины, появилась бы другая, хотя не мог не признать ее правоту: Башне он отдавал гораздо больше времени, нежели семье.

В это воскресенье он неохотно, будто предчувствовал недоброе, отправился с семьей на Клязьминское водохранилище. «Тойота» волочила за собой прицеп с гидроциклом.

Как нарочно, он забыл дома мобильный телефон. Вдоволь накатавшись, он втянул лебедкой гидроцикл на прицеп, завел машину и поехал домой. Выехав на шоссе, он услышал по радио сообщение про Башню, заставившее его вдавить акселератор в пол и не отпускать до самой Москвы. Прицеп болтался сзади и подпрыгивал на неровностях, угрожая вывалить на щербатый асфальт несчастную «Ямаху».

Дубенский несся вперед, распугивая водителей дальним светом фар и резким гудением клаксона, бессовестно залезая на встречную и краем глаза замечая, как бледнеет лицо жены, но она – следует отдать ей должное – не произнесла ни слова. Если бы его дом был не по пути к Башне, он бы сразу помчался туда, высадив по дороге жену и дочку, но, к счастью, Дубенский жил в нескольких кварталах от Башни. В гараже он оставил прицеп, быстро поцеловал своих «девчонок» и, рассеянно махнув им, снова сел за руль.

Видок у него был еще тот – прямо скажем, пляжный видок, но времени на то, чтобы зайти и переодеться, уже не было. А зайти стоило хотя бы для того, чтобы увидеть факс, раскалившийся почище утюга, и картинку, круглосуточно транслируемую на компьютер: по указанию Дубенского, его домашний РС был напрямую связан с обоими серверами Башни и продолжал выдавать различные данные – скорость ветра, угол наклона здания, силу натяжения поддерживающих конструкций, виды коридоров и этажей, информацию о состоянии лифтовых шахт и так далее и так далее.

И если бы он все это увидел, то наверняка не поверил бы. А поверив, схватился бы за голову. Потому что этого просто не могло быть.

Проспект маршала Жукова был перекрыт милицейскими машинами. Первая линия оцепления стояла еще на дальних подступах – на бульваре генерала Карбышева.

Два огромных «Форда Кроун Виктория», напоминавшие хищных акул в динамовской раскраске, перегородили дорогу поперек. Инспекторы в кожаных куртках стояли угрюмые и молчаливые, как стражи у гробницы фараона. Проблесковые маячки метались красными и синими огнями на белых крышах машин.

Инспектор с погонами капитана подбежал к машине и взял рацию:

– Да! Сорок третий слушает!

– К вам приближается машина мэра! Обеспечить беспрепятственное прохождение!

– Есть!

Он сел за руль и повернул ключ зажигания. По прямому, как стрела, проспекту на огромной скорости неслись черный лимузин и машины сопровождения. Оглушительно выли сирены. Кортеж стремительно надвигался, и капитана передернуло при мысли, что, если двигатель вдруг не заведется? Успеют ли они затормозить? Или пройдут сквозь него, как нож сквозь масло?

Двигатель ровно заурчал с первого же поворота ключа, капитан нажал на газ и отъехал вперед, становясь параллельно второй машине.

Он еще не успел закрыть дверь и вытянуться по стойке «смирно», как мимо него, не снижая скорости, пронесся черный лимузин.

Машина мэра прошла в считанных сантиметрах от багажника «Форда», в грудь капитана ударила тугая струя воздуха.

Он с восхищением усмехнулся: «Фокусник! Ишь, что вытворяет! Такой, если потребуется, на своем чемодане и в метро спустится в час пик». На мгновение он привычно позавидовал водителю, но потом, здраво рассудив, решил, что возить мэра – та еще работенка. Собачья.

Он сел за руль и отогнал машину на место. Проспект был снова надежно запечатан. В это время его коллеги перекрывали улицу генерала Глаголева и вытесняли любопытствующих с прилегающих улочек.

Башня была без малого триста метров, неподалеку от нее стояли жилые дома, и если бы она рухнула… Даже думать об этом не хотелось.

Из материалов чрезвычайной комиссии.