Башня

Он снова поднял руку, будто для замаха, и этого оказалось достаточно. Девушка шумно дышала, но больше не кричала. Она отступила назад.

– Займись подругой. Теперь ты знаешь, как это делается?

– Козел… – прошипела Света. Она напряглась, и Денис подумал, что сейчас она снова бросится на него, но девушка, видимо, учла разницу в весе и росте. Она отошла к двери и склонилась над сидящей Ларисой.

– Отлично, дамы! Не будем паниковать. От этого ничего не изменится – я имею в виду, в лучшую сторону.

– Подонок! Ублюдок, – со злобой цедила Света, и Денис решил, что это надо прекратить.

– Светик! У тебя слишком соблазнительные и мягкие щечки для того, чтобы ты могла безбоязненно говорить подобные вещи. Поэтому замолчи, пожалуйста.

Он повернулся к Севе.

– Ты знаешь какой-нибудь хитрый способ открыть дверь?

– Нет.

– Ага… А как еще мы можем выйти?

Сева помотал головой.

– Ну ладно. Будем думать…

В кармане джинсов зазвонил мобильный. Денис предусмотрительно отошел на несколько шагов в глубь квартиры и поднес телефон к уху.

– Да.

Звонил отец.

– Да, фазер, привет, как поживаешь? Я не отрываю тебя от работы?

– Денис, – голос отца был немного раздраженным и одновременно напуганным. – Что с тобой? Где ты?

– Святой отец… Я – в Башне. И могу подтвердить, что твой канал, как всегда, на высоте. Вы очень подробно и правдиво освещаете ход событий. Хочешь, я буду передавать сообщения в прямой эфир?

– В Башне?!

– Только не вздумай говорить матушке, для нее я на даче у Севы.

Истомин-старший молчал, осмысливая услышанное.

– Зачем понапрасну беспокоить старушку? – продолжал Истомин-младший.

– Денис… – отец подбирал нужные слова, но они почему-то никуда не годились. – Денис, не волнуйся… Спасатели уже… И там… Не только спасатели. Где вы?

– Сорок седьмой этаж. Впрочем, может, это уже устаревшие сведения. Нас так тряхнуло… Не исключено, что Башня наполовину ушла под землю.

– А сейчас?

– Больше не трясет, если ты это имеешь в виду. Трясется только Сева, и то по своей глупости. Я всегда отговаривал его заниматься горнолыжным спортом. Лыжи не его конек.

– Денис, вы заперты? – Истомин не стал расспрашивать сына, что он имеет в виду, говоря о лыжах. Он прекрасно знал, что Денис порой начинает нести всякую ерунду. – Двери не открываются?

– Фазер, у тебя самая точная информация. Ручаюсь, на РТР еще ничего об этом не знают.

– Сын… – Башню и студию разделяло не менее десяти километров, но Денис будто видел, как отец недовольно поморщился. – Когда двери откроются, будьте очень осторожными. – Голос отца стал тише, словно он закрывал трубку рукой: – Сейчас начнется штурм… И вас освободят. Не паникуйте. Понятно? Не вздумайте паниковать!

– Ты же знаешь, я не паникую, – Денис говорил уверенно, но на мгновение закралась мысль, что его реакция – смешливая и нарочито веселая – на самом деле не что иное, как тщательно замаскированная паника. – Хочешь, я буду вести прямой репортаж? Представляешь, как это здорово?

– Что ты несешь? Какой прямой репортаж? Денис… Деня, – так нежно и ласково Истомин давно уже не называл сына. – Пожалуйста, будь серьезен. И – осторожен. Я… Ты знаешь, я, наверное, сейчас приеду.

– Нет, папа, – отрезал Денис. Он и не заметил, как немного пренебрежительное и скрывающее настоящие чувства «фазер» уступило место естественному «папа». – Только этого не хватало. Что будет с мамой, если ты вдруг исчезнешь с экрана? Она еще, чего доброго, решит, что к власти пришел режим «черных полковников», достанет из-под кровати ружье и начнет отстреливаться… Я просто… Я хотел, чтобы ты знал, где я. Ей знать об этом не обязательно. Во всяком случае, пока.

– Да, ты прав, – как-то тускло и бесцветно отозвался отец. – Денис!

– Да.

– Звони мне. Пожалуйста.

– Конечно, пап… – он помолчал. Слишком грустным становился их разговор. Необходимо было внести ноту здорового идиотизма. – Если я принесу тебе в клювике эксклюзивный репортаж, что ты скажешь насчет «Туарега»?

– «Туарега»? – переспросил Истомин.

– Ну да, на «Порше-Кайенн» это не потянет, а «Туарег» будет в самый раз.

– Я, пожалуй, сначала сниму ремень…

– Не пугай! Ты давно уже носишь подтяжки. Можешь не отпираться, я подсматривал в замочную скважину. Значит, договорились? «Туарег» со всем фаршем. И чтоб движок – «восьмерка». На меньшее я не согласен.

– Денис!

– Пап, все. У меня все в порядке, просто рекламная пауза подходит к концу.

– Денис, звони мне!

– Обещаю… – он помолчал, чувствуя, как пальцы изо всех сил сжимают телефон, а к горлу подступает что-то… Что-то, похожее на… Он не мог этого допустить. – Да, кстати, – тон его снова стал беззаботным… и легким. – Ты здорово смотришься на экране. И даже порой говоришь умные вещи… Я… – он прочистил горло, словно поперхнулся. – Горжусь тобой. Вот что. Будь на высоте. Но не вздумай вставать в кадре – живот все испортит. Ну, пока. Я не прощаюсь. И раньше, чем отец успел что-то сказать, Денис отключил связь.

Он потер висок и только сейчас почувствовал, что спина горит, как от ожога.

– Здорово смотришься, папа… – пробормотал он вполголоса.

Затем обернулся и вновь направился в прихожую.