Башня

Садилось солнце, и тени сделались длинные-длинные. Иван и Герман Петрович сидели на скамейке под навесом у двери караулки. Между ними лежал дворянский щенок по имени Жилец, сонно щурился. Синее апрельское небо было чистым и прозрачным. Но с севера надвигалась плотная темная туча. Петрович посмотрел на тучу и сказал:

– Ага! Снеговая туча-то. Снегу, блин немазаный, подкинет неслабо.

– Да ну, – отозвался Иван, – с какого такого перепугу?

– А вот увидишь, – бросил Петрович. Он поправил наброшенный на плечи бушлат, тщательно затушил окурок. Потом швырнул его в «пепельницу» – старое смятое ведро без дужки – и ушел в караулку. Иван остался сидеть на улице. Он посмотрел на тучу и подумал, что она приближается.

Когда почти стемнело, действительно пошел снег. Иван включил прожектора, освещающие территорию и периметр. В ярком свете прожекторов снежинки – крупные, как тополиный пух, – опускались медленно и бесшумно. Сначала снежинки падали редко, потом снег пошел гуще. А потом повалил так, что ничего, кроме вертикально падающего снега, не было видно. Показалось, что вернулась зима.

– Вот, – сказал Петрович, – видишь?

– Вижу, – ответил Иван. Оба – Иван и Петрович – накинули бушлаты и вышли на улицу. За ними вышел и Жилец. Снег шел так густо, что свет прожекторов увязал в нем. Щенок тревожно повизгивал и жался к ногам Ивана.

Снегопад длился всего полчаса. Потом резко прекратился. В прозрачном воздухе стали видны огни города и свет автомобильных фар на кольцевой.

Ночь прошла. Без пятнадцати шесть пропел зуммер: пора на обход. Была очередь Петровича, но в последний обход всегда ходил Иван. Впрочем, сам Иван избегал слова «последний». Говорил: «крайний». Он надел бушлат, сунул в нагрудный карман рацию, натянул вязаную шапочку.

– Пойду, – сказал он напарнику, – прогуляюсь.

– Валяй, – буркнул Петрович. Он дремал за столом перед блоком мониторов видеоконтроля. В мертвенном отсвете мониторов его лицо выглядело серым, как будто припорошенным пылью, и старым. Да он и был уже немолод. Иван не знал, сколько лет напарнику, но предполагал, что уже изрядно за пятьдесят. И это казалось странным: на хрена, спрашивается, держать в охране старого мужика с проблемой, когда молодые и здоровые в очередь стоят? Может, у Петровича блат какой есть?.. В паре с Петровичем Иван работал уже два месяца, но почти ничего про напарника не знал. Да, в общем-то, и не хотел знать.

– Валяй, – буркнул Петрович, – прогуляйся. Иван взял из стойки карабин, повесил его на плечо и вышел из караулки. За ним потянулся проснувшийся Жилец, но Иван его не взял, захлопнул дверь прямо перед носом щенка. Жилец тонко, обиженно тявкнул.

Иван остановился на крылечке, сделал глубокий вдох. Холодный и сырой ночной воздух наполнил легкие. Воздух пах весной, талым снегом и – слегка – пропаном. Иван сделал шаг с крыльца, ощутил под ногой мягкую податливость снега. Подумал: апрельский снег… Слепить снеговика, что ли? А что? Взять и слепить снеговика – как в детстве.

Он нагнулся, зачерпнул пригоршню снега – тяжелого, сырого. Иван стиснул снег в ладонях, слепил снежок и бросил вверх. Снежок сверкнул белым боком в луче прожектора и улетел в темное небо.

Иван дошел до ворот и повернул направо, двинулся вдоль колючки, по часовой стрелке. Он шагал по своим следам, оставленным в предыдущий обход. Слева от него тянулась натянутая на столбы колючка, за ней три метра пространства и бетонная стена высотой два с половиной метра. Между колючкой и стеной лежал нетронутый снег. Иван подумал: практически идеальная КСП.

Колючка блестела в свете прожекторов, гудели насосы. Иван шел ступая в следы, уже наполовину затопленные талой водой. Через три минуты он дошел до угла, повернул на восточную сторону периметра, поднялся на мостик, накрывающий трубу, и сразу увидел Башню. Города и кольцевой видно не было – их скрывал туман. А Башня была видна… казалось, что она растет из тумана, как магический кристалл в реторте алхимика, – недавно Иван видел по телевизору какую-то мистическую дребедень. Так там как раз такую фигню показывали – алхимик или, может быть, колдун, вырастил из магического тумана кристалл, носитель Зла…

Иван стоял и смотрел на Башню. Башня, ярко освещенная, уходила в черное небо, вздымалась, вздымалась. Она протыкала небо стеклянным пальцем, грозила ему… Сзади раздался вдруг резкий звук – громкий скользящий шорох. Иван стремительно обернулся – оказалось, с крыши насосной съехал огромный пласт подтаявшего снега.

Как только Иван вошел в караулку, щенок бросился ему в ноги, завилял хвостом.

– Что так долго? – спросил Петрович. Его голос прозвучал резко, энергично.

Иван снял карабин, поставил его в стойку и повернулся к напарнику. Сразу заметил: глаза у Петровича блестят.

– Что так долго? – повторил Петрович.

– Петрович! – произнес Иван. – Как же так, Герман Петрович?

– А что такое?

– Петрович, мы же договаривались.

– И что теперь? – спросил Петрович с вызовом в голосе. – Заложишь?

– Мудак ты, – сказал Иван, отвернулся и двинулся в угол караулки, к вешалке.

– Нет, постой, – произнес напарник. – Давай-ка поговорим.