Башня

Иван подбежал к «Форду», вывернул карманы мертвеца в штатском. Нашел удостоверение оперативника комитета «Кобра» и личный жетон. Заглянул в машину, увидел черную пластиковую папку. Прихватил с собой.

Водителя автозака вновь вернули за руль, заставили завести машину.

Спустя минуту «Тойота», автозак и слегка покореженная «Газель» выехали со станции.

«Столыпинский» вагон все еще катился, тащил на сцепке мертвого конвойного…

Иван ехал в кабине автозака. Он очень боялся услышать выстрелы за стальной переборкой… Он расстегнул папку. Внутри лежали другие папки – потоньше, в желтой пластиковой обложке с красной полосой по диагонали. С надписью: «Секретно» и – ниже – «Личное дело №[19]». Иван взял первую папку, механически прочитал: Андреев Александр Германович. Он раскрыл папку. С фотографии на него смотрел Петрович. Только молодой… Иван ошалело уставился на фото… Потом закрыл папку. Прочитал еще раз: Андреев Александр Германович… Ну конечно. Как же я сразу-то не врубился? А ну-ка, дата рождения? 13.08.1991… Все сходится. Абсолютно все…

– Командир, – позвал Чингачгук. – Ты в порядке?

– А? В порядке, Витя, в порядке.

Иван снял трубку телефона. Позвал:

– Ахмед. – Ахмед молчал. – Ахмед, повторяю условия: если наши люди будут освобождены – ты получаешь жизнь. Если нет – ты умрешь. И умрешь смертью страшной, лютой… Думай. Времени осталось мало.

Через десять минут въехали на территорию фермы.

Здесь уже ждали Доктор и Пух. Доктор сразу спросил:

– Ну, как прошло?

– Нормально, Док.

– Раненые есть?

– Ни одной царапины, Док.

– Фу ты господи… А я волновался, – Доктор сел на ступеньку автозака и улыбнулся.

Пуху Иван сказал:

– Готовь аппарат, Гена.

– А все готово.

Иван снял трубку. Сказал:

– Ахмед, время вышло.

Ахмед молчал и дышал в трубку.

– Ну, ты сам выбрал… Давай, Пух.

Пух зажег горелку, отрегулировал пламя.

– Ноль семь пятьдесят три, – прошептал Ахмед в трубку.

…Щелкнули замки, и отворилась дверь автозака. Появился горбоносый Ахмед. Он был очень бледен, держался неуверенно.

– Оружие! – рявкнул Братишка. Ахмед вытащил пистолет из расстегнутой кобуры, положил на стальной пол.

– Толкни его ногой.

Ахмед толкнул пистолет ногой, ПМ упал на землю, звякнул.

– А теперь прыгай сам.

Ахмед выпрыгнул. Его сразу сбили с ног, прикрепили наручником к скобе-подножке. Братишка отобрал ключи от боксов, поднялся в фургон. А через несколько секунд в проеме появился Сашка Андреев – сын Германа Петровича Андреева. Он стоял и щурился на солнце…

* * *

Жарило солнце, и воздух был зноен. Катер неторопливо двигался по спокойной воде. На штурвале стоял Братишка; Робинзон и Грач сидели в кокпите. Иван свесил руку за борт, опустил в воду. Ладожская вода даже в середине июня была прохладной. Иван сидел и смотрел в безмятежное небо. Тарахтел двигатель, Братишка что-то напевал себе под нос… Грач окликнул:

– Саня!

– Что тебе, пернатый?

– Сань, а ты нам про пиво-то недорассказал…

– Хе-е, братишка! Теперь – беспонтово. Вот как снова окажемся в душегубке – дорасскажу.

Иван улыбнулся. Впервые за два последних месяца Иван был спокоен – сегодня он оплатил главный свой долг. Это вышло, как ему казалось сейчас, случайно, но теперь он с Петровичем расплатился. Навряд ли Герман Петрович ждал от Ивана какого-то возмещения. Петрович сознательно сделал свой выбор, и это не обсуждается. Но Судьба дала Ивану шанс, и он сумел его использовать – все по-честному. И теперь Иван стал спокоен. Грач и Братишка о чем-то разговаривали, но Иван не слушал. Он повернул лицо к солнцу и прикрыл глаза. И сразу увидел лицо Лизы. Глаза – серо-зеленые, всегда как будто слегка удивленные, и волосы цвета спелой пшеницы, и маленький белый шрам над левой бровью – Лиза получила его еще в детстве, когда упала с велосипеда. Он увидел лицо любимой женщины в деталях – сейчас оно было более реальным, чем на записи, которую привез Братишка… Губы Лизы шевельнулись и произнесли: люблю. Жду всегда… И Ивану сделалось необыкновенно хорошо…

– Ого! Похоже, это у нас горит.

…так хорошо, как не было уже очень давно – возможно, никогда…

– Иван! Спишь, что ли? У нас, говорю, похоже, горит. Иван открыл глаза, рывком сел. Братишка указывал рукой направление по курсу. Сначала Иван не увидел ничего, глупо спросил: что? – и вдруг разглядел черную струйку дыма впереди. Определить расстояние до источника дыма было невозможно. Да и утверждать уверенно, что это горит на острове, было нельзя, но…

– Добавь-ка оборотов, Саша, – сказал Иван Братишке. Братишка кивнул, двинул вперед сектор газа. Звук двигателя изменился, катер начал набирать ход. Грач нырнул в рубку, принес бинокль. Он оперся на крышу рубки, поднес бинокль к глазам. Через несколько секунд сказал:

– Да, это у нас.

– Что горит?

– Да разве поймешь? Видно только, что на северном мысу, над бухтой.

– Сколько до острова? – спросил Иван Братишку. Тот поколдовал с навигатором, сказал: