Башня

Детей подходящих для плана Дамблдора, устроившего повторное собеседование Трелони и вынудившего ее повторить предсказанное специально для подслушивавшего Снейпа, было только двое - Невилл Лонгботтом и Гарольд Поттер. В принципе, оба мальчишки подходили на роль «Спасителя» - сыновья старинных Родов, дети Авроров. В общем, то, что надо для «героя». Директор искренне заботился о безопасности детей, хоть и отговорил Поттеров скрываться в замке их Рода, надеясь, что это спасет их от преследования Упивающихся. Предательство Петтигрю стало полной неожиданностью для старого манипулятора, как и последующие за этим события - Хэллоуинская ночь и исчезновение оппонента по партии, приход в дом Лонгботтом Беллы Лестрэйндж с семейкой, сумасшествие Фрэнка и Алисы. Планы по воспитанию «героев» пришлось срочно перекраивать. Молодого Поттера, Мальчика-Который-Выжил, надо было срочно убирать из волшебного мира - слишком велика была вероятность, что тот попадет под крылышко тогда еще живой Вальпургии, матери крестного, или еще какого-нибудь отдаленного родственника-аристократа. Не лучше для него пришлось бы проживание и в небогатой семье Уизли среди их многочисленного сплоченного выводка, так что Дамблдор быстро передал младенца магглам, сразу же, как убрал с дороги наивного Сириуса Блэка. Он был полностью согласен с Минервой в их оценке - на редкость отвратительное семейство. Но для воспитания характера это было лучшим решением. Мальчик был связан с Томом - и должен пройти то же, что и он. И все получилось как нельзя лучше - новый мир, верные друзья, мудрый наставник…Юный герой, подобно легендарному Артуру под мягким контролем «Мерлина» шел к величью. И надо же было этому злобному щенку Риддлу испортить всю комбинацию! Теперь же, даже если Дамблдору удастся вернуть свою замену на доску - не факт, что он сможет держать того под прежним контролем.

Успокоив общественность заявлением (уговорить убитых горем и неизвестностью подростков подыграть в этой комбинации не составило труда), и, отправив на поиски Поттера Аластора с его учениками - Кингсли и Тонкс, директор принялся за сочинение новой партии. К счастью у него все еще оставался Лонгботтом…

* * *

Площадь Гриммо, 12

* * *

- Да…Сириус, - хрипло рычал оборотень, изгибаясь под искусными руками любовника. - Еще…Я хочу…

- Чего ты хочешь? - буквально промурчал Сириус, оглаживая вздернутые вверх ягодицы Люпина. Сам Ремус, лежа грудью на мягких темно-красных простынях, и скользя коленями по нежному шелку, подавался бедрами на ласкающие его изнутри пальцы Бродяги, медленно растягивавшего сфинктер возлюбленного. Движения были настолько медленными и мучительно-ласковыми, что оборотень буквально рычал, стараясь собственными движениями убыстрить темп, показать мужчине, что пора заканчивать с подготовкой.

- Тебя, - выдохнул маг, смотря на любовника через покрытое капельками пота плечо. Его бледные щеки покрыты лихорадочным румянцем, а опухшие от поцелуев губы кривятся в улыбке. - Хочу тебя…внутри…

Этот тихий шепот становиться последней каплей для болезненно возбужденного анимага и тот, резко вытащив пальцы из любовника, наскоро смазывает себя любрикантом и резко входит в податливую, жаркую глубину тела своего любимого мужчины. Сириус прикусывает основание шеи оборотня, лаская языком четкие позвонки, втягивая кожу, чтобы оставить еще один засос - знак того, что этот маг глазами цвета меда, принадлежит только ему. Он не ждет, когда Ремус привыкнет к его члену - для этого Бродяга уже слишком сильно возбужден долгой игрой с телом мужчины - и практически сразу же начинает двигаться. Сначала медленно - раскачиваясь в тесном пространстве, преодолевая сопротивление мышц, а затем все резче и сильнее, практически полностью выходя их тела любовника и резко, на всю длину, вновь в него погружаясь.

Ремус стонет, не скрывая откровенного удовольствия действиями Блэка - он еще сильнее изгибается в пояснице, уже сам насаживаясь на истекающий смазкой член мужчины, в такт движениям любовника. Он уже давно резко и бесцеремонно дрочит - приближая оргазм, но перевозбужденный играми Сириуса организм отказывается подчиняться, мешая боль, удовольствие и неудовлетворенность в адский, но безумно сладостный коктейль наслаждения. Он судорожно всхлипывает, когда поверх его руки ложится рука Бродяги, и его сознание наполняет белый свет, а на простыни льется белесая сперма.

Сириус тоже не удерживается, ощущая, как мышцы вокруг его члена плотно сжались, пульсируя в агонии оргазма, и выплескивает свое возбуждение внутрь любимого, хрипло выдыхая в острую лопатку имя оборотня.